Генисаретский О.И.

Лекция на Скамейке ШКП 1998 года

ЧАСТЬ 1. СТОРОНА A

ОГ: Сначала на вопрос 'как я дошел до жизни такой' я отвечаю, что это вопрос о самообразе. Я отвечаю, что человек осуществляет свою мысль, свою деятельность и свою жизнь в самообразе, и в его включенность в какую-то традицию самосознания, самопереживания и самомотивирования, самодеятельности. В античности греческой было сказано о том, что 'во что веришь, то и имеешь, тем и являешься'. И вот самообраз - это такая реальность мыслящего, чувствующего сознания, котора обеспечивает идентификацию человека с тем миром, с той средой, в которой он живет и с естественными процессами, в которых он участвует. Причем идентификацию мягкую, или как сейчас говорят концептуально, синергетическую, находящуюся в резонансе с процессами и структурами. Вот поэтому я далее инсценирую перед вами некий самообраз, отвечающий на вопрос, как я дошел до жизни такой и как из нее собираюсь выбираться, поскольку она меня вовсе не восхищает.

Я родился в деревянном доме в маленьком владимирском городе, и этому обстоятельству придаю немалое значение. Потому что будучи почти младенцем имел счастье спать на русской печи с теленком, только что родившимся. Ну вот и все, что с этим связано. - определенный совершенно образ жизни в нашей стране в определенное время.

Родился под знаком рыб. Мы - рыбы, в частности мы с Георгием Петровичем Щедровицким, склонны одновременно к мифомании, т.е. представлению таких больших пространств, процессов таких, и к нимфомании, т.е. к осуществлению своих желаний в момент и в месте их возникновения. Вот это вот сочетание большого и малого, близкого и далекого, это есть характеристика метафоры. Эта вот метафоричность мышления и действия, а метафора, как выразился Пастернак - это 'скоропись духа'. Функция метафоры - соединение далекого и близкого, того, что здесь и теперь с тем, что там и тогда. Это нека характеристика, ее часто связывают с правополушарностью, но полагаю, что все как раз наоборот обстоит. Такая вот визуальность.

Я родился в военное время. Все мужчины из нашего рода были на фронте, поэтому я имел счастье (тире - несчастье) вырасти в женском мире. Бабушка, мать, три сестры матери, еще какие-то женщины - всего семь или восемь. Вот представьте себе несчастного первенца, которого не спускали с рук, передавали друг другу. Для тех, кто отдаленно представляет себе, что это такое, могу сказать, что это - кошмар. Это зависимость от женского мира, т.е. склонность жить скорее Родиной, чем Отечеством. И в то же время склонность к поиску (т.е. вынужденность к поиску) сильных структур, отцовских, поскольку отцы были на войне. Желание найти такие структуры, технологии, если угодно, которые восстанавливают эту внутреннюю отсутствующую позицию, восполняют эту отсутствующую позицию, усиливают, вооружают и в отношениях с людьми, и в отношениях с властью, и в отношениях с жизнью. Технологичность или структурность имеют глубокие психоаналитические корни всегда, и если человек склонен доверять этим сильным структурам и технологиям, то за ним скорее всего стоит сильная мать и на втором месте находящийся отец. И соответствующие начала так распределены - восполнением.

Затем - в те времена еще не было телевизора, но было блестящее богатое радио, которое можно было слушать. Это вся венская классика музыкальная: Бах, Гендель, Моцарт и т.д. Это весь классический драматический репертуар русский и европейский в инсценировках блестящих. Это был совершенно отдельный мир, и я до сих пор больше люблю слушать радио, чем смотреть телевизор, потому что телевизионный образ гораздо более тебя пленяет, воображение пленяет, а вот перекодирование слухового в зрительное, такое внутреннее инсценирование в мысли, восстановление в воображении сцен, которые стоят за слышимым - это одна из особенностей той типологии сознания, к которой я себя отношу и в которой я себя более естественно чувствую.