В.П.Серкин.

Хохот Шамана

о том, что летом Волк, бросившись со скалы в море, может превращаться в Ко¬сатку.

Конечно, я скоро забыл о благодарности Волка и мно¬го лет вспоминал о ней лишь эпизодически. Слово «благо¬дарность» не совсем и подходит, но лучшего подобрать не удается. Это ближе к благодарности. Волк поделился луч¬шим, что у него было, я принял, и пришлось с этим жить. Не могу сказать, хорошо это или плохо. Иногда очень по¬могает, хотя, наверное, просто не замечаю негативных сто¬рон. Термины «усталость от жизни», «скука», «хандра» и им подобные для меня являются лишь знаемыми именно благодаря этому.

На следующее лето я опять недолго был в компании своих друзей — браконьеров, ставших уже профессиона¬лами. Немногие знают, что свежая лососевая икра светит¬ся в темноте. Сам бочонок — не очень, но то, что намаза¬лось на стенки, светится. Заметив это, я как-то ночью плохо (но, по ценностям той группы, очень удачно) подшутил над товарищем. Еще не все уснули, и в землянке тянулся вялый разговор, когда Чан (кличка) вышел во двор. Я на¬мазал руки по локоть и лицо светящейся икрой, отчего выг¬лядел в темноте самым ужасающим образом. Когда Чан входил в землянку, я с ревом схватил его за горло. От нео¬жиданности он сел на землю и крикнул: «Мама!» Товари¬щи наши хохотали до слез, смеялся и Чан. Я тоже смеялся, но для виду. Я смотрел в темноте на товарищей и вдруг понял, что смотрю на них изучающим взглядом Волка со склона другой сопки. Я был благодарен им за школу лихо¬сти, цинизма и жесткости, но понимал, что с этой минуты наши пути расходятся на многие-многие годы.

После того как мы все отслужили в армии, наши траек¬тории разошлись уже явно. Яркий, полный приключений след моих товарищей проходил через горы, моря и даль¬ние страны, через добычу краба, икры или золота, колым¬ские тюрьмы и экваториальные острова; мой, наверное, менее насыщенный приключениями и конфликтами, — через большие города, занятия физикой, психологией и поиски знания, университеты и монастыри. Лишь через тридцать лет, когда благодарность Волка заканчивается, наши траектории начинают опять странным образом спле¬таться и пересекаться вокруг Анадыря, Магадана, Южно-Сахалинска и Владивостока.

* В то время средними считались дистанции от 400 до 3000 м.

** В Магаданском областном краеведческом музее стоит чучело ко¬лымского волка, весившего 120 кг. «Мой» волк — настоящий монстр, раза в полтора крупнее.

Хохот Ворона

06.11

Шаман требует, чтобы я не «набивал след» и подходил к его землянке каждый раз немного разными путями. Сам он неукоснительно соблюдает это правило, когда прихо¬дит в гости. Особенно его способность не оставлять следы поражает меня зимой. Когда я хожу вместе с Шаманом или вижу, как он приближается, всегда видна и его лыжня. Но если Шаман уходит или приходит незаметно, лыжни нет. Мои вопросы об этом сначала веселили Шамана, потом надоели ему, и он сказал, что в одиночку просто летает или «ходит более коротким путем». Зная, что другого варианта ответа не будет, я прекратил спрашивать.

Зимой вероятность того, что кто-то из людей пройдет по следу, ничтожна мала. Охотники не отходят так далеко от поселков, туристов здесь и в помине не бывало, мест¬ные*, при крайней нужде, придут и без следа. Но Шаман считает, что есть много существ, которых возмущает или смешит само существование следа. «Однажды они поучат тебя или подшутят над тобой», — говорил он.