о своих делах, потому что у него нет другой практики бытия.
—Но вот ты строишь коптильню. Ты же думаешь в это время о ней?
—Нет.
—А как же ты ее строишь?
—Она сама строится моими действиями.
—Но ты же обдумывал цели своих действий?
—Только общую.
—Человек так не может.
—Естественно, потому что обычный человек думает словами.
—Если не буду думать о том, что делаю, я ничего не смогу сделать.
—Правильно, пока ты не освоишь новую практику.
—Что будет со мной, если попытаюсь действовать, как ты?
—Без практики будет то, что называется «бытовой иди¬отизм».
26.07
Шаман не знает политических событий, не следит за ка¬лендарем. Его не интересует государственный строй. Воз¬можно, именно это позволяет ему не замечать времени. С определенного момента я стал думать, что он делает это вполне сознательно.
—Ты будешь встречать Новый год?
—Я замечаю, когда день начинает удлиняться.
—Но в полночь с 31 декабря на 1 января ты ничего осо¬бого не делаешь?
—Местные отмечают Новый год в дни летнего солнце¬стояния*. Когда лучше справлять?
—У тебя есть календарь?
—Мне не нужен календарь, а в полночь человеку луч¬ше спать.
—Я читал книги американского мистика Карлоса Кастанеду. Он пишет, что человек должен иметь гибкий рас¬порядок и не быть рабом распорядка.
—Это не кажется мне умным. Есть распорядок времен года, дня, болезни и выздоровления, цветения и увядания, дыхания, чего угодно.
—Если ты не поспишь, что будет с тобой?
—Могу не спать и не есть много дней, но потом мне надо поспать и поесть. Никуда не денешься.
—Но почему тебе не поспать днем, не поесть ночью?
—Человеку лучше спать в полночь, когда он максимально далеко на Земле от Солнца, и бодрствовать днем, когда он мак¬симально далеко от Луны. Скажу теперь резче: или ты чего-то не понял, или ты начитался чепухи. Не плюй против ветра.
—Есть что-то особенное во взаимодействии с Солнцем и Луной?
—Все люди это знают, особенно женщины. Солнце и Луна дают свои энергии, которыми мы питаемся.
—Как мы ими питаемся?
—Это не зависит от обычного человека, само собой. Но если человек будет долго бодрствовать ночью и спать днем, он начнет быстро стареть.
—Знаешь, я летаю иногда в Москву и обратно, и рас¬порядок суток дважды меняется на восемь часов.
—Это наносит большой урон твоим ресурсам.
* Шаман говорит об эвелиском празднике Хэбдебылдаг.
02.08
Некоторые предметы в землянке Шамана удивляют меня. Например, явно не иностранные, какие-то очень россий¬ские металлические изделия. Но тоже явно, что в городах таких не встретишь.
—Откуда у тебя эти медные крюки и алюминиевая полоса?
—Я припрятал их, когда сносил предыдущую землянку.
—А откуда ты принес их туда?
—Туда принес из предыдущей.— Смеется.
—А в самый первый раз? — Оба смеемся.
—В царские времена был тракт от Якутска, до Охотска. По-над трактом шла телеграфная линия. Это — со столбов.
—Их не собрали охотники за цветными металлами?
—По-моему, лет пятьдесят там не было даже настоя¬щих охотников.
02.08
Шаман — эксперт по грибам. Он собирает грибы четыре с половиной месяца — с конца мая по начало октября. Весь Магадан собирает грибы меньше двух месяцев — с середи¬ны июля по начало сентября. Любой вопрос о «грибных на¬родах» (выражение Шамана) не вызывает у него затрудне¬ний. Он говорит, что грибы сами все ему сообщают о себе.
—Почему здесь грибы растут кругами?
—Это обыкновенные ведьмины круги.
—Их высаживают люди с грибами на голове?
—Где ты таких видел?
—На скалах.
—Это старые рисунки людей-мухоморов.
—Что это такое?
—Местные иногда общаются с ними под влиянием му¬хомора, но я этого еще не практиковал.
—Значит, круги грибов насадили обыкновенные ведьмы?
—«Ведьмин круг» — обычное название. Центральный гриб съедают бурундуки или белки, или он сгнивает. А вто¬рые грибы растут кругами по грибнице или по разлету спор.
—Но в большинстве мест грибы не растут кругами. По¬чему здесь?
—Здесь равномерные условия и центр местной розы ветров.
1999
Снег. Благодарность Волка
Волк умер недавно. Меня вспоминал. Когда уже тело пе¬рестало беспокоить. Думал, что я вырос в огромного муж¬чину, больше, чем на самом деле. Знал, что я о нем думаю. Ему не легче было от этого, он-то не боялся ни жить, ни умереть один. Но гармоничнее.
Он считал, что я похож на него. В смысле, что он может без меня обойтись, а я — без него. Могу, но так не всегда было. Когда он убегал от меня в семьдесят третьем, сомне¬вался — убегать или начать охоту? Перед смертью думал, что правильно не начал охоту. Смерти не боялся, ждал. Слишком долго