Кэрролл Ли, Тоубер Джен

Дети Индиго - 2 (Часть 1)

Первая пришла ты, потом папа, потом я, а потом Линдсей вернулся, чтобы быть с нами. А когда твой сын (Бью) был моложе, он никогда не выходил из солнца, потому что не умел летать, и ему приходилось есть очень горькие лекарства — такие же, какие дают в больнице.

Когда я была моложе, я была очень старой сестрой, и я никогда не выходила из солнца, потому что была очень занята на Небесах.

Когда ты была маленькой, я тебе говорила про Небеса, но ты ещё не умела разговаривать.

Твоя сестра, тетя Беверли, была слишком молодая, чтобы уходить. Она сейчас маленькая девочка (Донна дважды повторила, что Беверли сейчас маленькая девочка.)

Если ты уйдешь на Небеса, мне будет очень грустно, потому что ты моя мама. Но знать о Небесах нужно. Если тебе станет плохо, придется уходить на Небеса.

Вот что думаю об этом я, её мама:

Обратите внимание, каким взрослым тоном (в трёхлетнем возрасте!) говорила со мной Донна, с какой внушительностью и уверенностью в себе. Сначала она говорила про Брента, её отца, и про то, что он уже жил раньше.

Она имеет в виду, что у него была короткая жизнь; ещё она рассказывала, как он жил на Небесах, где люди не молодые и не старые. Она сказала, что после смерти он стал ангелом.

Ещё она упомянула, что я «пришла первая», потом её папа, затем она сама и, наконец, Линдсей — это совершенно правильный порядок дат рождения.

Она также сказала, что Линдсей (младший) «вернулся, чтобы быть с нами». О себе она говорила, что «была очень занята на Небесах».

В заключение Донна сообщила, что моя покойная сестра Беверли вернулась на Землю и сейчас она — маленькая девочка.

Лучшая мама,

какую я только могла выбрать

Энджела Грейвз

«Я не уверена, что мой малыш — ребёнок Индиго, но, судя по многим характерным особенностям, это так. С самого раннего детства он спал мало и был очень внимателен.

Когда ему было два месяца, я взяла его с собой на врачебный осмотр. Мой лечащий врач вынул фонарик и посветил перед собой лучиком, стоя примерно в метре от моего сына. Затем врач сказал, что глаза Алекса следили за каждым движением яркого пятнышка. В

рач добавил, что это довольно необычный уровень внимательности для младенца такого возраста — и у Алекса, вероятно, будет блестящий ум.

Заговорил Алекс рано и сразу целыми предложениями. В полтора года он уже знал названия основных цветов, а в три года пел песенки из мультфильмов, повторяя жесты и интонации. И тогда же у него возникли сложности в детском саду.

Проблемы были связаны с общением. Он хотел играть со старшими (пятилетними) детьми, те его а свой круг не принимали, но он настойчиво этого добивался.

Характер у него совсем не кроткий. По правде сказать, Алекс — один из самых сложных в общении людей, каких я только знаю. Его энергичный напор просто обессиливает, он мгновенно находит у каждого самые чувствительные струнки.

Когда ему было четыре, я, всерьёз обеспокоенная его поведением, решила проверить его коэффициент интеллекта — хотела узнать, всё ли в порядке, ведь довольно скоро предстояло идти в школу.

Гиперактивность Алекса отмечали даже его бабушки и дедушки. Выяснилось, что его IQ составляет 156 — это намного выше среднего уровня. Я поняла, что с таким IQ ему будет очень трудно «вписаться» в «норму».

Как-то он сказал мне, что я — лучшая мама, какую он только мог выбрать.

Я поинтересовалась, что он имеет в виду, и он пояснил: «Ещё до того, как я попал к тебе в животик, когда я был ещё рядом с Богом, я посмотрел на весь мир и выбрал тебя мамой, а папу — папой, потому что подумал, что вы будете для меня самыми лучшими мамой и папой. Я был прав — вы лучшие».

Он часто говорил мне, что боится спать в комнате один, потому что какой-то человек (дух) придёт в его комнату, если там не будет меня.

Это продолжалось три года, а прекратилось после того, как я предложила Алексу попросить того человека уйти или обратиться к Самому Богу, чтобы Бог его заставил уйти.

Кроме того, Алекс часто говорил со мной о своём братике Джерри (на самом деле у него нет никакого «братика Джерри»).

Однажды мы сидели в нашем автофургоне и Алекс сказал: «Мам, а помнишь, как Джерри забрал у меня хот-дог, сам его съел, а мне ничего не оставил?» «Нет, — удивилась я. — А кто такой Джерри?» «Ну, Джерри, мой братик».