Пауло Коэльо

Одиннадцать минут

что ласкать себя можно, только когда никто не видит, а на людях — нельзя, но поскольку посреди улицы это делать не будешь, а своей комнаты у Марии не было, то об этом запретном удовольствии она вскоре благополучно забыла.

Забыла — до этого самого дня, когда со времени неудачного поцелуя минуло почти полгода.

Мать где-то задержалась, делать было нечего, отец куда-то ушёл с приятелем, по телевизору ничего интересного не показывали, и со скуки Мария принялась разглядывать себя и изучать своё тело — не вырос ли где-нибудь лишний волосок, который, в этом случае, следовало немедленно выщипнуть пинцетом.

К собственному удивлению, она заметила чуть повыше того места, которое в эротических журналах нежно именовалось «норка» или «щелка», маленький бугорок; прикоснулась к нему — и уже не могла остановиться: удовольствие становилось всё сильнее, а всё её тело — особенно там, где порхали её пальцы, — напряглось, словно набухло.

Мало-помалу, ей стало казаться, что она просто в раю, наслаждение делалось всё ярче и острее, Мария уже ничего не слышала, перед глазами колыхалось какое-то желтоватое марево, и вот она содрогнулась и застонала от первого в жизни оргазма.

Оргазм!!

Ей казалось, что она взлетела в самое поднебесье и теперь, медленно спускаясь, парит в воздухе на парашюте. Всё тело её было покрыто испариной, и вместе с необыкновенным приливом сил она испытывала странное блаженное ощущение — будто что-то осуществилось, состоялось, сбылось.

Вот он — секс! Какое чудо! Никаких скабрезных журнальчиков, где столько толкуют о неземном наслаждении. Не нужны никакие мужчины, которые любят только тело, а в душу женщины — плюют.

Можно быть и наслаждаться одной! Мария предприняла вторую попытку, на этот раз воображая, что её ласкает знаменитый актер, — и снова вознеслась в рай, и снова медленно спустилась на землю, зарядясь ещё большей энергией. Когда она приступила к третьему сеансу, вернулась мать.

Свое открытие она обсудила с подругами, умолчав, правда, о том, что сделала его несколько часов назад. Все девочки — за исключением двух —поняли её с полуслова, но никто из них не решался открыто говорить об этом.

Мария, почувствовав себя в этот миг ниспровергательницей основ, лидером, предложила новую игру «в сокровенные признания»: пусть каждая расскажет о своем любимом способе мастурбации.

Она узнала несколько различных методов — одна девочка посоветовала заниматься этим в самую жару под одеялом (ибо, по её словам, пот весьма способствует), другая использовала гусиное перышко, чтобы пощекотать это самое место (как оно называется, ей было неизвестно), третья предложила, чтобы это делал мальчик (Мария сочла это совершенно излишним), четвертая применяла восходящий душ в биде (у Марии дома ни о каком биде и не слышали даже, но она бывала в гостях у богатых подруг, так что место для проведения эксперимента имелось).

Так или иначе, узнав, что такое мастурбация, и испробовав кое-какие новые методы из числа тех, которыми поделились с нею подруги, она навсегда отказалась от мысли уйти в монастырь.

Ведь, это доставляло ей наслаждение, а церковь считала секс и плотское наслаждение одним из тягчайших грехов. Всё от тех же подруг наслушалась она и всяких ужасов — от онанизма по лицу прыщики идут, можно с ума сойти, а можно и забеременеть.

Подвергая себя этому риску, Мария продолжала дарить себе наслаждение не реже, чем раз в неделю, обычно по четвергам, когда отец уходил перекинуться с приятелями в карты.

И одновременно она чувствовала себя всё менее уверенно в отношениях с мужчинами — и всё больше хотелось ей уехать из родного городка.

Влюбилась она в третий, потом и в четвертый раз, научилась целоваться, а оставаясь наедине со своими мальчиками, многое им — да и себе — уже стала позволять, но каждый раз, в результате какой-то её ошибки, роман обрывался в тот самый миг, когда Мария окончательно убеждалась, что вот он — тот самый единственный человек, с которым она останется до конца дней.

Прошло много времени, прежде чем она пришла к такому заключению — мужчины приносят только страдания, мучения, разочарования и ощущение того, что дни еле-еле тянутся.

В один прекрасный день, в парке, глядя, как молодая женщина играет со своим двухлетним сыном, Мария решила так: мечтать о муже, детях и доме с видом на море она может, но влюбляться больше не станет ни за что, ибо страсть всё только портит.

 * * *