Пауло Коэльо

Вероника решает умереть

Озабоченный тем, что сцена, устроенная его женой, может подорвать его авторитет, и беспокоясь, что интерес Эдуарда к живописи оказался более долговечным, чем ожидалось, посол — человек практичный, знавший, как поступать правильно, — определил стратегию подхода к решению проблемы.

Прежде всего он позвонил своему коллеге — американскому послу и попросил его разрешения ещё раз воспользоваться аппаратурой посольства для обследований. Просьба была удовлетворена.

Он снова отыскал рекомендуемых врачей, объяснил ситуацию и попросил пересмотреть результаты всех ранее проведённых обследований.

Врачи, боясь, что против них могут возбудить дело, сделали всё в точности так, как их попросили, и пришли к заключению, что обследование не выявило никаких нарушений.

Прежде чем посол вышел, они потребовали, чтобы он подписал документ, согласно которому он освобождает американское посольство от ответственности за то, что оно указало их имена.

Сразу же после этого посол направился в больницу, где ранее лежал Эдуард. Он поговорил с директором, объяснил ему проблему сына и попросил, чтобы под видом обычного осмотра ему сделали анализ крови для выявления присутствия в организме юноши наркотиков.

Так и сделали. И никаких следов наркотиков не обнаружили. Оставался третий, и последний, этап стратегии: поговорить с самим Эдуардом и узнать, что происходит. Только владея всей информацией, посол сможет принять решение, представляющееся ему правильным.

Отец и сын сидели в гостиной.

— Ты вызываешь беспокойство у матери, — сказал посол. — У тебя ухудшились оценки, и есть риск, что тебя не допустят к дальнейшей учёбе.

— Папа, оценки на курсах живописи у меня улучшились.

— Я считаю твой интерес к искусству делом похвальным, но для этого у тебя впереди целая жизнь. Сейчас же, необходимо закончить среднюю школу, чтобы в дальнейшем я смог позаботиться о твоей дипломатической карьере.

Прежде чем что-либо ответить, Эдуард надолго задумался. Он вновь вспомнил несчастный случай, книгу о мистиках, которая стала всего лишь предлогом, подтолкнувшим его к тому, чтобы найти свое истинное призвание, подумал о Марии, о которой больше ни разу не слышал.

Он долго колебался и наконец ответил.

— Папа, я не хочу быть дипломатом. Я хочу быть художником.

Отец уже готовился к такому ответу и знал, как его обойти.

— Ты будешь художником, но сначала закончи свою учебу. Мы организуем выставки в Белграде, в Загребе, в Любляне, в Сараево. При том влиянии, которое у меня есть, я смогу многое для тебя сделать, но только после того, как ты получишь образование.

— Если я последую твоему совету, я выберу самый лёгкий путь, папа. Поступлю в какой-нибудь университет, буду учиться чему-то такому, что меня не интересует, но что будет приносить деньги.

Тогда живопись останется на втором плане, и я, в конечном счёте, забуду о своём призвании. Я должен научиться зарабатывать деньги живописью.

Посла начало охватывать раздражение.

— У тебя, сынок, есть всё: семья, которая тебя любит, дом, деньги, положение в обществе. Но ты знаешь, наша страна переживает непростой период, ходят слухи, что начнётся гражданская война. Возможно, завтра меня уже здесь не будет, и я не смогу тебе помочь.

— Я сумею сам себе помочь, папа. Поверь в меня. Однажды я напишу серию картин под названием «Райские видения». Это будет зримая история того, что люди до сих пор переживали только в своем сердце.

Посол похвалил решимость сына, завершил беседу улыбкой и про себя решил дать ему еще один месяц: как-никак, дипломатия — это ещё и искусство откладывать принятие решения до тех пор, пока проблема не исчезнет сама собой.

Месяц прошёл. Эдуард по-прежнему посвящал всё своё время живописи, странным друзьям, музыке, которая, вероятно, каким-то образом нарушала его психическое равновесие. В довершение ко всему, его исключили из американского колледжа за спор с преподавателем о жизни святых.

В качестве последней попытки, на сей раз не предусматривавшей откладывания решения, посол снова вызвал сына для мужского разговора.