Пауло Коэльо

Вероника решает умереть

вещи своими именами, иначе возникает впечатление, что мы какие-то варвары.

Доктору Игорю удалось скрыть удивление, но теперь ему предстояло выяснить, кто же принял такое решение за его спиной.

— Если хотите знать моё мнение, должен вам пояснить, что сегодня ЭКТ делают не так, как когда-то.

— Но это опасно.

Было опасно. Раньше точно не знали, каким должно быть напряжение, куда присоединять электроды, и бывало, что пациенты умирали от кровоизлияния в мозг прямо во время лечения.

Но теперь — всё по-другому: ЭКТ применяют с высокой точностью, её преимущество в том, что она вызывает временную амнезию без побочных последствий, тогда как другие методы, основанные на длительном медикаментозном лечении, часто приводят к химическому отравлению организма.

Будьте добры, прочтите несколько журналов по психиатрии, и вы не будете путать ЭКТ с электрошоком южноамериканских мучителей. Ну всё. Моё мнение вы узнали, как и просили. А теперь мне нужно работать.

Мари не шелохнулась.

— Я ведь не об этом хотела узнать. На самом деле, меня интересует, можно ли мне уйти отсюда.

— Вы уходите, когда хотите, и возвращаетесь, поскольку вам этого хочется и поскольку у вашего мужа ещё есть деньги, чтобы содержать вас в таком дорогом заведении, как это. Может быть, вы хотели спросить: «Я вылечилась?»

Тогда, я отвечу вам вопросом на вопрос: вылечилась от чего? Вы скажете: вылечилась от своего страха, от панического синдрома. И я отвечу: ну, Мари, этим вы не страдаете уже три года.

— Значит, я вылечилась.

— Конечно, нет. Ваша болезнь иная. В диссертации, которую я пишу для представления в Академию наук Словении (доктору Игорю не хотелось рассказывать подробности о Купоросе), я стараюсь изучить человеческое поведение, которое называют «нормальным».

Многие до меня уже проводили подобные исследования и приходили к заключению, что норма — это всего лишь вопрос соглашения. Иными словами, если большинство людей считают что-либо действительным, это становится действительным.

Есть вещи, основанные на здравом смысле: то, что пуговицы находятся на рубашке спереди, а не сзади или, скажем, сбоку — это вопрос логики, поскольку иначе было бы очень затруднительно ее застегивать.

Другие же вещи становятся нормальными потому, что всё больше людей считает, будто они должны быть такими. Приведу вам два примера. Вы никогда не задумывались, почему буквы на клавиатуре пишущей машинки располагаются именно в таком порядке?

— Нет.

— Назовем эту клавиатуру «QWERTY», поскольку буквы первого ряда расположены именно в такой последовательности. Я задумался, почему это так, и нашёл ответ: первую машинку изобрел в 1873 году Кристофер Скоулз для усовершенствования каллиграфии.

Но с ней была одна проблема: если человек печатал с большой скоростью, литеры сталкивались друг с другом и машинку заклинивало. Тогда Скоулз придумал клавиатуру QWERTY — клавиатуру, которая заставляла машинисток работать медленнее.

— Не верю.

— Но это правда. И Ремингтон — в то время производитель швейных машинок — использовал клавиатуру QWERTY в своих первых пишущих машинках.

Это означает, что всё больше людей были вынуждены обучаться этой системе и всё больше фирм — изготовлять такие клавиатуры, пока она не стала единственным существующим эталоном.

Повторяю: клавиатура машинок и компьютеров придумана для того, чтобы на них печатали медленнее, а не быстрее, понимаете? Однако, попробуйте поменять буквы местами, и ваше изделие никто не купит.

Действительно, увидев клавиатуру впервые, Мари задумалась, почему она располагается не в алфавитном порядке. Но потом уже ни разу не задавалась таким вопросом, полагая, что это и есть лучшая схема для скоростного печатания.

— Вы когда-нибудь были во Флоренции? — спросил доктор Игорь.

— Нет.

— А стоило бы. Это не так уж далеко, и с ней связан мой второй пример. В кафедральном соборе Флоренции есть красивейшие часы, созданные в 1443 году Паоло Уччелло.

Оказывается, у этих часов есть одна особенность: хотя они и показывают время, как любые другие, стрелки движутся в направлении, обратном тому, к которому мы привыкли.

— Какое это имеет отношение к моей болезни?