легко распознать по вкусу — не сладкому, не соленому, а горькому.
Доктор Игорь — ещё не признанный исследователь этого смертельного яда — назвал его по имени ядовитого вещества, которое в прошлом широко применяли императоры, короли и любовники всех мастей, у кого возникала потребность окончательно избавиться от той или иной неудобной персоны.
Золотые это были времена, времена императоров и королей! В те эпохи люди жили и умирали романтично. Убийца приглашал жертву на роскошный ужин, слуга входил с двумя прекрасными чашами, в одной из которых к питью был подмешан купорос.
Как трогательны были действия жертвы, бравшей в руку чашу, произносившей несколько любезных или агрессивных слов, с наслаждением выпивавшей содержимое, бросавшей удивленный взгляд на хозяина и мгновенно падавшей на пол!
Однако, затем этот яд, который сегодня стоит дорого и который нелегко найти на рынке, был заменён более надежными средствами уничтожения, как-то: пистолетами, бактериями и т. п.
Будучи по природе своей романтиком, доктор Игорь извлёк на свет Божий полузабытое название, которым и окрестил душевную болезнь, которую ему удалось диагностировать и открытие которой вскоре потрясёт мир.
Любопытно, что никто до сих пор не называл Купорос смертельным ядом, хотя большинство поражённых им людей определяло его вкус, как «Горечь». В организме каждого — у кого в большей, у кого в меньшей степени — есть эта Горечь, подобно тому, как почти у всех есть бацилла туберкулеза.
Но и та, и другая болезни переходят в наступление лишь тогда, когда пациент ослаблен. В случае же Горечи, почва для заболевания возникает, когда появляется страх перед так называемой «реальностью».
У некоторых людей, стремящихся создать реальность, в которую не в состоянии проникнуть никакая внешняя угроза, развиваются в гипертрофированной степени средства защиты от внешнего мира — незнакомцев, новых мест, непривычных переживаний — и их внутренний мир остаётся беззащитным.
И именно здесь Горечь начинает причинять непоправимый вред.
Важной мишенью для Горечи (или Купороса, как предпочитал её называть доктор Игорь) является воля. У людей, страдающих этим недугом, пропадает желание чего бы то ни было, и несколько лет спустя, они уже не в состоянии выйти из своего мира.
Они растратили огромные запасы энергии, строя высокие защитные стены, чтобы их реальность оставалась той, какой они сами желали её видеть. Избегая внешних воздействий, они также ограничивают и свой внутренний рост.
Они продолжают ходить на работу, смотреть телевизор, жаловаться на толкучку в транспорте, рожать детей, но всё это происходит автоматически, без каких-либо больших внутренних переживаний, поскольку, в конечном счёте, всё находится под контролем.
Серьёзной проблемой, в связи с отравлением Горечью, было то, что страсти — ненависть, любовь, отчаяние, восторг, любопытство — также перестают проявляться.
Спустя некоторое время у людей, страдающих Горечью, уже не остается никаких желаний. У них нет воли ни жить, ни умереть, и в этом вся сложность ситуации.
Поэтому, страдающих Горечью людей всегда пленяли герои и безумцы: они не боятся ни жить, ни умирать. И герои, и сумасшедшие равнодушны к опасностям, они идут вперёд, хотя все кругом и пытаются их остановить.
Сумасшедший совершает самоубийство, герой идёт на муки и страдания во имя идеи, но и тот, и другой умирают, а поражённые Горечью, дни и ночи напролёт обсуждают глупость первого и славу второго.
Это единственный момент, когда им хватает сил, чтобы вскарабкаться на собственную крепостную стену и выглянуть наружу. Но они тут же ощущают усталость в руках и ногах и возвращаются в повседневность.
Страдающий хронической Горечью, замечает свою болезнь лишь раз в неделю: по воскресеньям после обеда.
Поскольку в это время нет работы или облегчающих симптомы рутинных дел, появляется ощущение, что что-то не так, ведь теперь воцаряется адский покой, время стоит на месте и раздражение проявляется легче, чем когда-либо.
Но, наступает понедельник, и вскоре пораженный Горечью забывает о своих симптомах, хотя и возмущается, что у него никогда не находится времени на отдых, и жалуется, что выходные пролетают слишком быстро.