убийцей, — это жертва воспитания его родителей?
— Понятия не имею, — ответила женщина, всё более удивляясь врачу.
Наверное, его заразили собственные пациенты.
— А я вам отвечу, — сказал доктор Игорь. — Индусы считают, что виноват сам убийца, а не общество, не родители и не предки. Разве японцы совершают самоубийство оттого, что сыну взбрело в голову попробовать наркотики и выйти пострелять? Ответ тот же: нет!
А ведь, учтите, японцы совершают самоубийства по любому поводу. На днях здесь же я прочел в газете, что один молодой человек покончил с собой из-за того, что ему не удалось попасть на подготовительные курсы для поступления в университет.
— А не могу ли я поговорить с дочерью? — спросила женщина, которую не интересовали ни японцы, ни индусы, ни канадцы.
— Конечно, конечно, — ответил доктор Игорь, раздражённый тем, что его прервали. — Но прежде, я хочу, чтобы вы поняли одно: за исключением некоторых тяжёлых патологических случаев, люди сходят с ума, когда пытаются уйти от рутины. Вы понимаете?
— Понимаю, и очень хорошо, — ответила она. — И если вы считаете, что я не смогу о ней как следует заботиться, можете быть спокойны: я никогда не пыталась изменить собственную жизнь.
— Ну, хорошо. — Доктор Игорь, казалось, почувствовал некоторое облегчение. — Вы можете представить себе мир, в котором, к примеру, у нас отпала необходимость изо дня в день повторять одни и те же действия?
Если бы мы решили, например, есть только тогда, когда голодны, как бы тогда организовали свою работу домохозяйки и рестораны?
Нормальнее было бы есть только тогда, когда голоден, — подумала женщина, но ничего не сказала, опасаясь, что ей запретят говорить с Вероникой.
— Была бы сплошная неразбериха, — сказала она. — Я сама домохозяйка и понимаю, что вы имеете в виду.
— Поэтому, мы каждый день завтракаем, обедаем и ужинаем. Просыпаемся ежедневно в определенное время и отдыхаем раз в неделю. Есть Рождество, чтобы дарить подарки, и Пасха, чтобы на три дня выехать на озеро.
Вам бы понравилось, если бы ваш муж, охваченный внезапным порывом страсти, решил заняться любовью прямо в гостиной?
О чём говорит этот человек? Я пришла сюда, чтобы увидеть свою дочь!
— Я была бы ужасно смущена, — осторожно ответила она, надеясь, что угадала.
— Прекрасно! — воскликнул доктор Игорь. — Место для занятий любовью — это постель. А поступая иначе, мы будем показывать дурной пример и сеять анархию.
— Я могу увидеть свою дочь? — прервала его женщина.
Доктор Игорь сдался. Этой крестьянке не дано понять, о чём он говорит, её не интересовало обсуждение сумасшествия с философской точки зрения, хотя ей было известно, что её дочь попыталась из чувства собственного достоинства покончить с собой и вошла в кому.
Зазвенел звонок и появилась его секретарша.
— Пусть позовут ту девушку, которая хотела совершить самоубийство, — сказал он. — Которая написала в газеты, что покончит с собой ради того, чтобы все узнали, где находится Словения.
Я не хочу её видеть. Я уже разорвала узы, соединявшие меня с миром.
Т
рудно было произносить это в присутствии всех, в холле. Но ведь и санитар был не слишком тактичен, объявив во всеуслышание, что её ждёт мать, как будто этот вопрос кого-то интересует.
Веронике не хотелось видеть мать, поскольку это означало бы страдания для обеих. Лучше ей было бы считать дочь мёртвой. Вероника всегда ненавидела прощания.
Санитар исчез за дверью, а она снова стала смотреть на горы. Неделю не было солнца, и вот оно появилось. О том, что так будет, Вероника знала ещё накануне ночью, об этом ей сказала луна, когда она играла на пианино.
Нет, это безумие, я теряю контроль. Звёзды не разговаривают, разве что с теми, кто называют себя астрологами. Если луна с кем-то и говорила, то с тем шизофреником.
Едва успев подумать об этом, Вероника почувствовала острую боль в груди, а одна рука у неё онемела. Потолок закружился перед глазами. Сердечный приступ!
Она ощутила некую эйфорию, как будто смерть освобождала её от необходимости бояться умереть. Скоро всё кончится! Может быть, она почувствует какую-то боль, но что такое пять минут агонии в сравнении с вечностью покоя?