Пауло Коэльо

Вероника решает умереть

Вероника притворилась, что уже спит.

Когда Вероника снова открыла глаза, то обнаружила, что лежит уже не в закутке за ширмами, а в каком-то просторном помещении — судя по всему, больничной палате. В вене ещё торчала игла капельницы, но всё прочие атрибуты реанимации исчезли.

Р

ядом с койкой стоял врач — высокого роста, в традиционном белом халате в контраст нафабренным усам и шевелюре черных волос, столь же явно крашеных. Из-за его плеча выглядывал с раскрытым блокнотом в руках молодой стажер-ассистент.

— Давно я здесь? — спросила она, выговаривая слова медленно и с трудом, едва не по слогам.

— В этой палате — две недели, после пяти дней в отделении реанимации, — ответил мужчина постарше. — И скажите спасибо, что вы ещё здесь.

При последней фразе, по лицу молодого человека пробежала странная тень — не то недоумения, не то смущения, — и Вероника сразу насторожилась: что ещё?

Какие ещё придётся вытерпеть муки? Теперь она неотрывно следила за каждым жестом, за каждой сменой интонации этих двоих, зная, что задавать вопросы бесполезно, — лишь в редких случаях врач скажет больному всю правду, — а значит, остаётся лишь самой постараться выведать, что с ней на самом деле.

— Будьте добры, ваше имя, дата рождения, семейное положение, адрес, род занятий, — произнёс старший.

С датой рождения, семейным положением и родом занятий, тем более с собственным именем, не было ни малейшей задержки, однако, Вероника с испугом заметила, что в памяти появился пробел — не удавалось вспомнить точный адрес.

Врач направил ей в глаза лампу, и вдвоём с ассистентом они долго там что-то высматривали. Потом обменялись беглыми взглядами.

— Это вы сказали дежурившей ночью медсестре, будто нам всё равно не увидеть то, что у вас в душе? — спросил ассистент.

Такого Вероника что-то не могла припомнить. Ей вообще с трудом давалось осознание того, что с ней случилось и почему она здесь.

— Вероятно, вы ещё под действием успокоительного — оно в обязательном порядке входит в курс реанимации, — а это могло, в какой-то мере, повлиять на вашу память. Но прошу вас, постарайтесь ответить на всё, о чем мы будем спрашивать, по возможности точно.

И оба принялись по очереди задавать ей какие-то совершенно дурацкие вопросы: как называются крупнейшие люблянские газеты, памятник какому поэту стоит на главной площади (ну, уж этого она не забудет никогда: в душе любого словенца запечатлён образ Прешерна), какого цвета волосы у ее матери, как зовут её сотрудников, какие книги чаще всего берут у неё в библиотеке читатели.

Вначале Вероника хотела было вообще не отвечать, — ведь, в самом деле, голова была ещё, как в тумане. Но от вопроса к вопросу память прояснялась, и ответы становились всё более связными.

В какой-то момент ей подумалось, как бы со стороны, что, если она находится в псих-больнице — а похоже, что это именно так, — то ведь, сумасшедшие совершенно не обязаны мыслить связно.

Однако, для своего же блага, чтобы убедить, что они имеют дело отнюдь не с сумасшедшей, — а ещё желая вытянуть из них побольше о своем состоянии, — Вероника постаралась отвечать вполне добросовестно, напрягая память в усилиях извлечь из неё те или иные факты, сведения, имена.

И, по мере того, как сквозь пелену забвения пробивалась ее прежняя жизнь, восстанавливалась сама личность Вероники, её индивидуальность, её предпочтения, вкусы, оценки, её мировосприятие, её видение жизни, — и мысль о самоубийстве, совсем недавно, казалось, навсегда похороненная под несколькими слоями транквилизаторов, вновь всплыла на поверхность.

— Ну, на сегодня хватит, — сказал, наконец, тот, что постарше.

— Сколько ещё мне здесь находиться?

Тот, что помоложе, отвел глаза, и она буквально кожей почувствовала, как всё повисло в воздухе, словно с ответом на этот вопрос перевернётся страница, и с нею вся жизнь будет переписана заново, причём безвозвратно.

— Говори, не стесняйся, — сказал старший. — Здесь уже ходят всякие сплетни, так что и её ушам их не миновать. В этом заведении ничего не утаить.

— Ну, что сказать, — вы сами определили свою судьбу, — со вздохом вымолвил молодой человек, тщательно взвешивая каждое слово. — Теперь настало время узнать, каковы последствия того, что вы натворили.