Пауло Коэльо

Пятая гора

и наши печали уже не так важны. То, чего мы добились или потеряли, лежит там, внизу. С высоты горы ты видишь, как необъятен мир и как широки горизонты.

Мальчик посмотрел вокруг. Он вдыхал запах моря, омывающего побережье Тира, ощущал дуновение ветра, доносившееся из пустыни Египта.

— Когда-нибудь я буду править Акбаром, — сказал он Илие. — Я знаю, что мир огромен, но в городе мне знаком каждый уголок. Я знаю, что нужно изменить в Акбаре.

— Так измени это. Не оставляй всё, как есть.

— Неужели Бог не мог избрать другого пути для нас? Было время, когда я считал, что Он жесток.

Илия погрузился в молчание. Он вспомнил разговор с пророком-левитом много лет назад, когда они сидели в конюшне и со страхом ждали, что воины Иезавели ворвутся и убьют их.

— Разве может Бог быть злым? — упорствовал мальчик.

— Бог Всемогущ, — ответил Илия. — Он может всё, для него нет ничего запретного. Иначе существовал бы более могущественный Некто, который ограничивал бы власть Бога. Тогда я предпочел бы поклоняться и почитать этого, болеемогущественного Некто.

Он выждал несколько мгновений, чтобы мальчик понял смысл его слов. Затем продолжил:

— Но, обладая безграничной властью, Он решил творить только Добро. Чем больше опыта мы приобретаем в жизни, тем лучше понимаем, что нередко Добро скрывается под личиной Зла, но от этого оно не перестает быть Добром. Оно лишь часть замысла Божьего в отношении людей.

Илия и мальчик молча вернулись в Акбар.

В ту ночь мальчик заснул, крепко прижавшись к нему. Как только рассвело, Илия бережно высвободился из объятий ребёнка, стараясь не разбудить его.

Затем, он облачился в свою единственную одежду и вышел из дома. По дороге он поднял с земли палку и решил, что она послужит ему посохом. Он подумал, что никогда с ним не расстанется: посох будет напоминать ему о борьбе с Богом, о разрушении и возрождении Акбара.

Не оглядываясь назад, Илия отправился в Израиль.

36

Спустя пять лет Ассирия снова напала на Финикию. На этот раз ее войско было лучше обучено, а предводители обладали большим опытом. Под властью иноземных завоевателей оказалась вся Финикия, кроме Тира и Сарепты, известной жителям под названием Акбар.

Мальчик вырос и стал править городом. Современники считали его мудрецом. Он прожил долгую жизнь и умер в окружении своих близких. Перед смертью он всё время повторял, что «нужно сохранять красоту и силу города, ибо его мать до сих пор ходит по этим улицам».

Благодаря совместной системе обороны, Тир и Сарепта в течение долгого времени противостояли врагу. Лишь в 701 г. до н. э., почти через 160 лет после событий, описанных в этой книге, они были завоеваны ассирийским царем Сеннаххерибом.

С тех пор финикийские города так и не смогли возродить былую славу. Им довелось пережить целый ряд нашествий: нововавилонское, персидское, македонское, селевкийское и, наконец, римское. И всё же, эти города сохранились до наших дней, ибо, согласно древним поверьям, Бог не выбирает случайных мест, если хочет поселить там людей.

Тир, Сидон и Библ и сегодня принадлежат к Ливану, который всё ещё остается полем битвы. Илия вернулся в Израиль и собрал пророков на горе Кармил. Там он разделил их на тех, кто поклоняется Ваалу, и тех, кто верит в Господа.

Следуя наставлениям ангела, он дал пророкам Ваала тельца и предложил им воззвать к небесам, чтобы их бог принял этот дар. В Библии сказано:

«В полдень Илия стал смеяться над ними и говорил: кричите громким голосом, ибо он бог; может быть, он задумался, или занят чем-либо, или в дороге, а может быть, и спит. И стали они кричать громким голосом, и кололи себя, по своему обыкновению, ножами и копьями — но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха».

И взял Илия своего тельца и принес его в жертву, как учил его ангел Господень. В этот миг «ниспал огонь Господень и пожрал всесожжение, и дрова, и камни».

Через некоторое время пошёл сильный дождь, положив конец четырем годам засухи. Сразу после этого, в Израиле разразилась гражданская война. Илия велел казнить пророков, предавших Господа.

Тогда, Иезавель приказала найти и убить Илию. Он же, скрывался в той части Пятой Горы, что была обращена в сторону Израиля.