Григорий Климов

Песнь победителя (Часть 1)

карликовых яблонь.

Генеральский шофёр Миша в ожидании хозяина переваливается с боку на бок в траве неподалеку от автомашины. Протянув кверху руку, он от скуки срывает маленькое ярко-красное яблочко.

«Товарищ майор, идите сюда — я Вам что-то покажу!» — зовёт он меня, когда я прохожу мимо.

«Смотрите вон туда!» — он указывает пальцем в высокую крону дерева неподалеку. «Видите — около самого ствола сидит?»

Я стараюсь рассмотреть указываемый предмет, но не вижу ничего, кроме лучей солнца, пробивающихся сквозь ветви дерева.

«Сейчас увидите», — шепчет Миша. Он осторожно поднимается на ноги, берет с земли небольшой камень и бросает его в тёмно-зелёную крону дерева. Из чащи листьев поднимается крупная птица, неторопливо помахивая крыльями, перелетает на соседнее дерево.

«Видали, товарищ майор?» — качает головой Миша, — «Не боится, чертяка. Видно не привык, чтобы в него камнями швыряли».

«А что это такое?» — спрашиваю я.

«Горлюшка. Дикий голубь», — говорит Миша. — «Самая деликатная птица. Он, наверное, удивляется, когда в него камнем пуляют. У немцев порядок! Если в птицу камнем бросишь, сейчас тебя полицейский за шиворот. У себя дома они порядок соблюдать умеют...»

Потом, как будто вспомнив что-то интересное, он зовет меня с собой: «Пойдемте, товарищ майор. Я Вам ещё что-то покажу!»

Мы обходим здание кругом. Миша ведет меня к поросшему густым кустарником холмику неподалеку. Похрустывающая гравием дорожка между кустов.

Неожиданно тропа расширяется, образуя площадку. Ветви переплетаются над нашей столовой наподобие свода. Пробивающиеся сквозь листву лучи света создают своеобразную игру света и тени.

Обстановка напоминает католическую часовню в заброшенной лесной глуши. Между поросшими мхом камнями стекают струи воды. Струи собираются в крошечный ручеёк. Ручеёк покорно плещется и исчезает где-то в кустах.

Поинтересовавшись происхождением воды, я скоро нахожу водопроводный кран, замаскированный среди камней.

Весь этот холм сделан искусственно, но производит впечатление дикой игры природы, ласкающей душу тишины и покоя. Здесь чувствуешь себя вдалеке от земной суеты и печали.

В центре природного алтаря вырублена овальная ниша. Из глубины, склонив голову в тихой скорби за грешный мир, белеет фигура Мадонны с младенцем. На пьедестале статуи я разбираю полу стёртую латинскую надпись.

Кто-то из тяжело больных, лежавших однажды в этом госпитале, в благодарность за своё исцеление оставил в назидание одним и утешение другим те чувства и мысли, которые владели им, когда он стоял на грани между жизнью и смертью.

Человек, отплативший госпиталю таким подарком, должен был обладать хорошим вкусом.

«Что это такое, товарищ майор? Молятся здесь немцы что ли?» — спрашивает Миша. Он говорит, понизив голос, как говорят в церкви или на кладбище.

«Да, молятся», — говорю я. — «Когда смерть подходит, тогда все вспоминают о Боге».

Я объясняю ему значение надписи на статуе Мадонны.

«А знаете что, товарищ майор?! Как это Вам сказать. Не знаю почему, а вот приятно здесь. Приятно, что человек не забыл — добром за добро заплатил. Видно у немцев тоже душа есть».

В это время Мишу зовут к автомашине и он торопливо убегает. Я же направляюсь к зданию Управления.

В здании Экономического Управления, начальником которого является генерал Шабалин, разместились входящие в него отделы — Отдел Промышленности, Отдел Торговли и Снабжения, Планово-экономический Отдел, Отдел Сельского Хозяйства, Транспортный Отдел, Отдел Науки и Техники.

Кроме того, в других зданиях неподалеку находятся Отдел Репараций под начальством генерала Зорина и Хозяйственный Отдел генерала Демидова.

Оба эти отдела тоже входят в Экономическое Управление и подчинены генералу Шабалину. Хозяйственный Отдел занимается только внутренними делами СВА по всей Германии.

Отдел Репараций, самый крупный из всех Отделов Экономического Управления, пользуется некоторой автономией и помимо генерала Шабалина поддерживает непосредственную связь с Москвой. Генерал Зорин — экономический генерал, занимавший до войны крупный хозяйственный пост в Москве.