Игорь Зенин

Посланники

внутренний стержень.

Другими словами, семья, в наших условиях, — очень нежное незащищенное растение, и чтобы его сохранить, нужно порой столько сил, что и сам не рад бываешь своему приобретению.

А хрупкое оно такое потому, что не создано на планете нормальных условий для прорастания цветка по имени Счастье.

Те, кто не умеет любить, не дают это делать другим. А насчёт Этого... Очень интересно... Нужно подумать. В ближайшее время я появлюсь у тебя, или позвоню. Тут есть, над чем голову поломать. Всё, пока.

— Пока.

Антон остановился, взглядом провожая уходящего в темноту Игната. Потом, медленно развернувшись, с лёгким ускорением набирая шаг, побежал к своей любимой. У неё были проблемы.

Внезапная помощь

На следующий день Игнат не находил себе места. Он вышел прогуляться в парк. Мысли крутились только вокруг этого Камня.

Игнат вспомнил, где и когда он все-таки слышал об этом чуде. Этот Камень уже появлялся в истории планеты.

Но это было очень давно, несколько тысячелетий назад. Поэтому, многое неизвестно о нём, и вообще непонятно...

Вывод был один — Александр. Игнат вызвал его на связь по телепатическому каналу. Тот ответил, что можно прийти поздно вечером, но, чтобы не было слежки мертвяков.

«Вот те раз, — подумал озадаченный Игнат, — Они сегодня просто с ума сошли, разве что в трусы не лезут. Ладно, потанцуем с вами, стервы государства».

Напившись чая, он надел старые поношенные ботинки, оделся, как турист, и вышел навстречу новым приключениям. Прямо от подъезда пошла слежка. Профессиональная.

Как только Игнат показывал своё раздражение по поводу пеших «загримированных попрошаек», пеший хвост прекращался, и начинался автомобильный.

Тогда Игнат подходил к известным притонам наркоманов, и заводил какой-нибудь пустой разговор с гостями и хозяевами здешних мест.

Пешая слежка возобновлялась, подходя вплотную. Игнат опять выражал своё недовольство, пешая слежка опять прекращалась, переходя в автомобильную... И так девять кругов за день.

Профессиональные сыщики не замечали наркоманов, хотя те, буквально у них на глазах торговали кокаином, «винтом», травкой и «колёсами».

Но, тем не менее, Игнату удалось незаметно столкнуть лбами слежку и наркоманов. Хотя и те, и другие в этом не были заинтересованы.

Во время завязавшейся драки, когда разъяренные менты из «семёрки» и чекисты из тройки не смогли больше всего этого терпеть, Игнат улизнул через дворы.

«Ну и чудненько, вот и вы сегодня не даром хлеб жрали. С девятого раза, всё-таки заметили тех, кого должны чувствовать своим нутром за километр.

Боже мой, уже даже первоклассник знает, что преступность становится большой тогда, когда с ней не борются.

А когда вам бороться, если вы весь день за мной бегали, хреновы следоки и хреновы разведчики?» — с этими мыслями он вбежал в надвигающуюся темноту вечернего парка, как зверь, уходя в его трущобы...

Какое-то время Игнат стоял в полной темноте, стараясь перевести дыхание и успокоить сердце. Но сердце, не желая слушаться хозяина, готово было выпрыгнуть наружу.

Игнат пытался предугадать следующий шаг мертвяков. «От слежки я ушел. Они меня потеряли, и надолго.

Но, как только они окончательно поймут, что сбились со следа, то могут вызвать кинологов с собаками. Тогда нужно ещё дополнительно заметать следы, чтобы не привести мертвяков к Александру».

Стоя в полной темноте под прикрытием кустов сирени и черемухи на краю оврага, Игнат думал, что делать дальше.

Как крути не крути, а для полной безопасности, предстояло сделать ещё круг часов на пять, сплошной беготни по ночному городу, чтобы быть наверняка уверенным, что мертвяки с собаками его потеряют.

Он тоскливо глянул на бледно-желтую луну, и, чуть было не завыл. Бегать по подворотням ночью ему совсем не хотелось. Ноги и без того гудели.

Голова кружилась от недоедания, сильно хотелось пить. Сердце отказывалось гонять по артериям и венам густую, обезвоженную и лишённую жизненных сил кровь.

«Интересно, а что бы я делал, если бы у меня был это магический камень?», — неожиданно подумал Игнат.

Эта мысль его озадачила. От неожиданности он замер, как статуя, забыв о своём дыхании и измученном сердце.