Игорь Зенин

Посланники

пришёл домой, весь разбитый и подавленный. Ничего не хотелось. В глазах стояла Анжелка, одновременно ласково и грустно улыбаясь.

Он упал на кровать, которая ещё хранила запах её тела, и лежал так минут тридцать. Мозг лихорадочно пытался найти какой-нибудь выход.

Вдруг, как парное молоко, нахлынула дурманящая слабость, голову слегка закружило, выдувая из головы всевозможные собственные мысли, а тело провалилось в состояние нирваны...

Игнат уже не раз сталкивался с этим состоянием. Кто-то подключил его к Планетарному Логосу, к Планетному банку информации...

...Из темноты, словно из тумана, выплыл лафет корабельного орудия. Его ствол медленно, с холодным безразличием, точно навёлся неведомой рукой на Игната. Выстрел.

Но, в следующий момент что-то происходит, и словно мячик от стены, снаряд обратно возвращается в орудие, расплавив его в лужу металла...

Через десять дней Игнат увидел это орудие по телевизору, когда показывали Североморск, мимоходом показав местный памятник в виде корабельного орудия. Совпадало всё до мелочей, включая заклёпки...

Атомный подводный крейсер «Курск» произвёл пуск ракеты... И здесь начинается настоящая фантастика.

Если бы этого не произошло, то любой военный специалист сказал бы вам, что такого в принципе быть не может.

Ракета должна выстрелиться сжатым воздухом, после этого, срабатывают концевые блокираторы, включающие двигатель ракеты, которая должна находиться уже в воде, в нескольких метрах от подлодки.

Просто так блокиратор не запустишь, даже молотком не включишь — нужно очень большое усилие, чтобы сломать три кронштейна, расположенных равномерно по кругу в хвостовой части ракеты.

Только после этого запускается двигатель первой ступени...

По непонятным причинам ракета застряла в торпедном люке.

Неизвестно почему, запустился двигатель, нагревая промежуточные люки отсека до бела.

Сигнал блокировки подрыва боеголовки тоже не сработал...

В командном отсеке крейсера на несколько минут воцарилась гробовая тишина... И тут раздался истошный крик командира вооружения:

— Братцы, когда она рванёт, то сдетанирует весь боезаряд. Полундра! Все наверх!

— Молчать!!! — это был голос капитана, — Заглушить реактор!!! Выпустить перископ! Включить подъём крейсера! Отставить панику! За невыполнение приказа расстрел на месте!

В нашем распоряжении две минуты тридцать секунд! Включить хронометраж! Докладывать каждые десять секунд!

Команда заработала, судорожно, со смертельной дрожью, нажимая на выключатели, включая тумблеры, наблюдая за показаниями приборов и сигнальных индикаторов.

Секундомеры набатом стучали в каждой голове...

Оставалась одна надежда — что не сработает заряд в этой треклятой ракете... Секундомеры набатом стучали в каждой голове...

Вертолёты наблюдения не зарегистрировали выхода ракета из воды в положенное время. Не увидел этого и флагманский эсминец «Пётр Первый».

Секундомеры набатом стучали в каждой голове...

Подлодки предполагаемого противника поднялись с грунта и с тихим ходом пошли к «Курску», который сообщил о неполадке на корабле, обещав дать полную информацию через три минуты...

Секундомеры набатом стучали в каждой голове...

Корабли поисково-спасательной службы натужно завыли сиренами...

Секундомеры набатом стучали в каждой голове...

Когда Баренцево море вздыбилось водяной горой, породив цунами высотой тридцать метров, у всех похолодело внутри...

Норвежцы зарегистрировали толчок силой в три с половиной бала по шкале Рихтера.

В Новосибирске в 1988 году было аналогичное землетрясение. Тогда во всем полуторамиллионном городе качались люстры, падали фужеры в сервантах. Люди выскакивали на улицу, кто с детьми, кто с золотом...

Повторяю — во всём городе, радиусом сорок километров, качались люстры... А эпицентр был, примерно, за тысячу километров.

Но сейчас вся энергия взрыва была сосредоточена в металлической трубе диаметром тридцать метров и длиной сто пятьдесят метров.

Толщина стенки этой трубы из высокопрочной легированной стали — двадцать сантиметров...