Максим Жуковец

Ясный День

солнце, да, какое-то притихшее в этом месте, бросало свои кроткие лучи на дорожные камни, делая их розовыми, похожими на любовь…

Эти розовые камни под ногами… Ах, я до сих пор благоговейно улыбаюсь, вспоминая чудесную картину — вальс фиолетовых лепестков на розовых камнях…

И всё это — будто живое. Мыслящее, живое… Мне хотелось кричать от восторга и красоты…

Аллея кончалась, дорога повела через луг. На полянках стояли дома — два или три — уже не помню. Обычные срубы, правда, как-то замысловато раскрашенные красивыми узорами.

Один домик полностью зарос виноградом и белыми розами. Он разместился в плодовом саду, откуда доносились детские ликующие вскрики и смех…

Потом оттуда выбежали дети. За ними из-за угла дома вырулила большая лопоухая собака. Она как-то неуклюже это сделала и, споткнувшись, упала, проехав носом по земле.

— Эмма был сегодня зол. Он узнал, что он осёл! — гогоча, кричал мальчик, на бегу оглядываясь на поднимающегося пса.

Другой мальчик ничего не говорил, но, смеясь, улепётывал так, что пятки сверкали. Они вместе пронеслись мимо нас, как две пули…

Я никогда не забуду их глаз, полных ликования и счастья. Когда я в последний раз видел столько счастья? Что-то не припомню…

Пёс оказался огромной кавказской овчаркой. Он лёгкой рысью бежал за детьми, хотя мог без труда догнать их галопом. Но он бежал трусцой… И улыбался.

Да, эта собака улыбалась — глазами, раззявленным ртом — она просто сияла. Поравнявшись с нами, пёс остановился и обнюхал мои ноги. Потом, ноги Лены. Лена погладила его по голове.

— Привет, Эмир, — сказала она.

Эмир побежал дальше…

Потом, чуть дальше мы увидели в тени деревьев колодец, и возле него, прислонившись, сидел улыбающийся мужчина с гитарой. На его голове был венок из одуванчиков.

Заметив нас, он помахал нам рукой. Лена и я помахали ему… Когда мы отошли на порядочное расстояние, до наших ушей донеслось его зычное пение, вещавшее под маршевые аккорды:

К нам приехал, к нам приехал…

Кто это к нам приехал, а?

Лена улыбнулась и махнула рукой в его сторону, сказав:

— Ох уж этот мне гитарист…

Потом, нам встретились загорающие на полянке дети лет пяти — две девочки и мальчик. Девочки лежали на спинах, а мальчик — на животе, смотря на дорогу.

Увидев нас, он сначала всматривался, а потом подскочил и с криком «Ура-а-а! Лена приехала!» побежал к нам. Девочки тоже повскакивали и последовали его примеру…

Они бежали юрко, быстро, стремительно, как торпеды. С разбега мальчик повис у Лены на шее, а одна из девочек врезалась ей в живот, заключив её в крепкие объятия.

Другая девочка, подбежав, но не найдя для себя места, остановилась в нерешительности. Посмотрев в мою сторону, она так вот просто улыбнулась и… обняла меня.

Она стояла, крепко прижавшись головой к моему животу, а я… А я растерялся… Потом, я положил руку на голову девочки, погладил её…

Она подняла голову, наши глаза встретились… Неописуемые чувства переполняли моё сердце тогда…

Лена открыла сумку и отдала детям краски и карандаши. Это были подарки… Дети жутко обрадовались и, как бы в этом случае сказал Кирилл, «учесали по домам».

Мы пошли дальше… Добрая, неописуемая любовь, вызванная поступком малышки, усиливалась, только усиливалась во мне.

В розовом сиянии этой любви я опять стал чувствовать Его… Чувства усиливались… У меня померкло в глазах от Счастья и Блаженства…

Я присел на дороге, сказав Лене:

— Ты, Леночка, пожалуйста, иди…

Взглянув на меня, она опять всё поняла. Взяв мой тяжеленный рюкзак, она повесила его на плечо и ушла куда-то…

Я так и остался сидеть на золотом песке, очарованный Его Присутствием. Ни о чём не думая, просто сидел, когда из лесной чащи вышла группа детей.

Они медленно пересекали дорогу, о чём-то споря, что-то обсуждая. Они смеялись…

С ними шёл длинный смешной долговяз, молодой, но старше меня. Он говорил особенно громко, так, что речь его была мне отчётливо слышна.

Он шепелявил, как актёр Садальский, и был такой же забавный… За всей этой компанией, не торопясь, топал огромный медведь… Вскочив на ноги, я закричал, что есть силы:

— Эй, эй! Бегите скорее!