Максим Жуковец

Ясный День

и уж конечно во сто крат целебнее её; утопаю глазами в красоте горных пейзажей — в разнообразии дикого ландшафта, когда, среди каменной пустыни, вдруг, попадается бирюзовое зеркало озера с отражённым в нём ледником, когда белоснежные вершины из голубых просторов небес спускаются прямо в изумруд и золото солнечных зайчиков густой горной растительности, когда смеющиеся и прекрасные ангелы — мои попутчики, шутят и поют свои неземные песни, когда я вижу их среди естественной и дикой природы — красоту среди красоты.

Мы путешествуем через горы...

Ежи и лисы, бурые горные медведи и косули, олени и зайцы, множество бабочек и огромные жуки на дороге, муравьи, заползающие за шиворот и пауки, плетущие паутину прямо на туристской тропе — как же я люблю вас!

Водопады и форель в прозрачной воде под ногами; симфония дождя, стучащего о брезент палатки хрустальной музыкой и предрассветный хор птиц, воздающий невероятным разнообразием звуков и нот хвалу появляющемуся из-за розовых и сиреневых пиков, в красном тумане неба светилу — я запомню вас навсегда.

Множество грибов — белые, грузди, гигантские подосиновики и подберёзовики, большие белые дождевики, или, они же — жёлто-коричневые, сморщенные и уже не свежие, взрывающиеся жёлтым дымом грибных спор, если на них наступить; ягоды ежевики, малины, тёрна, земляники, голубики, дикой смородины и дикого винограда; орехи и травы: душица, мята, мелиса, листочки рододендрона, тысячелистник, зверобой — чего только нет здесь, в горах!

И само счастье, наверное, живёт где-то тут неподалеку.

Мы путешествуем через горы...

Боже, как я соскучился по, такого рода, переходам.

Как долго я не видел шумных горных гроз, с оглушающим громом; с молниями, кривыми лучами уходящими прямо в землю или разрывающимся в свинцовом пространстве неба яркими и обширными вспышками; с густой пеленой обрушивающегося с неба ливня, когда в нескольких метрах вокруг не различаешь скрываемой за ней обстановки; с семислойной дугой радуги, прекрасным видом распустившейся над ущельем в тумане взвешенных в воздухе кристалликов воды, которые дождь оставляет после себя.

Как давно я не сидел возле ночного костра и не смотрел на сонмы искр, вылетающих из него и уносящихся в просторы звёздных далей — к мириадам тёплых солнц, улыбающихся с ночного неба.

Как давно я не видел горного звёздного неба, и как долго я не слышал бурной речки, разговаривающей в ночи с теми, кто ей внимает...

Поэзия дикой природы не касалась меня уже очень давно...

Мы путешествуем через горы...

Погонщики скота в широкополых соломенных шляпах, с золотыми от палящего горного солнца лицами; отары овец, козы и алобаи — пастушьи собаки с жёлтыми свирепыми глазами; лесник со своей огромной овчаркой, учившийся в Петербурге и всё же, вернувшийся оттуда, не пожелавший променять прелесть природы на заключённую в красиво отёсанный и гармонично укомплектованный камень, жизнь; старик, не ведающий, что царя уже давным-давно нет, что произошла революция 17-го, а затем — через почти 70 лет — новая смена власти, и его маленькая козочка Фатима, оставшаяся без матери, но выкормленная этим добрым человеком; аулы, живущие почти обособленно от мира цивилизации — без телевизоров и радиоточек, без телефонов и телеграфов, без почты и уж, тем более, без новейших способов обмена информацией — компьютерной сети, спутниковой связи и т.д. — сколько удивительных встреч.

Какое разнообразие жизни, какой колорит и контраст с городами и агломерациями!..

Впрочем, сразу хочу оговориться, что все эти яркие впечатления, сколь бы захватывающими они ни были для уставшего от городской бытовухи человека, всё же, просто меркли перед светом настоящей тайны.

Дети, сопровождавшие меня, оказались, будто, «не от мира сего»…

Они были другими, не такими, как просто человек, в понимании каждого из нас. Это, прежде всего, касается Наты и Лены, ибо, именно с ними всю дорогу творились чудеса…

Однако, я не буду забегать вперед и расскажу обо всём по порядку.

Во-первых, в девочках присутствовал талант прекрасных собеседниц, широко эрудированных не только для подростка, но и для умудрённого опытом старчества.