Максим Жуковец

Ясный День

А-а, крокодилы, бегемоты

А-а, обезьяны, кашалоты

А-а, и зеленый попугай

А-а, и зеленый попугай!

Потом, мы решили спеть «Крылатые качели», потом, мы исполнили «Над нами огромное небо», затем, ещё что-то.

Удивительный дар маленькой девочки, её умение вкладывать всю душу в песню, привлекали внимание многих отдыхающих, которые уже заполнили весь пляж.

Когда мы проходили мимо группы сидевших в тени деревьев молодых людей, один из них сказал:

— Эй, артисты! Ай-да к нам.

— К вам? — спросила Лена.

— Да, к нам. Мы ведь, тоже поём — ответила ей молодая девушка. — У нас есть, к тому же, инструмент.

Мы увидели под деревом гитары, гармошку и даже саксофон.

— Где же вы поёте? — спросил я.

— Вообще-то мы — студенты. Сейчас на каникулах. Помимо отдыха, катаемся в электричках и веселим народ. А народ, в свою очередь, иногда подкидывает нам деньжат. Свои деньги у нас давно кончились, а на море хочется ещё побыть — ответили мне.

— Понятно — сказал Олег.

— Ясно — сказал я.

— Пошли за мной — радостно воскликнула Лена. — Я знаю хорошее место.

— Что, прям, вот так сразу? — переглянулись озадаченно студенты.

— Да!

Музыканты задумались.

— Ну, что ж, пойдём — после некоторой паузы, сказал один из них, шутливо окая в слове «пойдём».

— Пойдёмте — стали окать другие, вставая и собираясь.

Лена, смеясь, подтвердила:

— Да-да, пойдём.

И мы пошли. Мы отстранённо и легко брели по горячему песку мимо шума прибоя, детских ликующих криков, смеха и радости пляжных отдыхающих.

Праздник жизни радовал меня в тот день. Мне было не жарко, но тепло, несмотря на то, что солнце нещадно палило.

Было какое-то приятное светлое тепло, оно было в сердце. И вокруг. Вокруг, возле нас — идущих, лежащих, плавающих, смеющихся, плачущих, воюющих, мёртвых и живых.

Оно окружало людей и меня, но тогда я не обратил на это новое и всё же, давным-давно знакомое чувство должного внимания.

Я невольно сосредоточился на другом. Чем радостнее билось моё сердце, тем теплее становился талисман, подаренный Леной.

Случилось даже так, что, некоторое время, он жёг мою грудь, как горчичник. Он реагировал на радость. Чем больше радости наполняло мою грудь, тем горячее он становился.

Это странное свойство небольшого талисмана, в тот день немного озадачило меня, и я, думая над этим, шёл молча, пока Олег и Лена болтали со студентами-музыкантами.

Через некоторое время, мы прибыли на центральную, если можно так выразиться, площадь базы отдыха, в одном из стационарных домиков которой жил я и те, с кем я приехал на море.

Студенты принялись готовиться, раскладывать свои инструменты, а я присел на корточки в тени дерева.

Олег уселся на железные перила, огромным обручем охватывающие площадь и болтал ногами, а Лена подошла и сдула на меня одуванчик.

— Вот я тебе задам — сказал я ей шутливо, но как-то задумчиво.

Мой, украшенный морщиной глубокомыслия лоб, наверное, привлёк её внимание. И она, как догадавшись о ходе моих мыслей, вдруг произнесла.

— Там, наверху черного талисмана буковки, они очень похожи на буковки, которые были давно-давно в Риме и которыми сейчас называют лекарства и букашечек с травкой.

— Про что ты говоришь?

— Ну, про буковки же! Я говорю про буковки, которыми врачи называют лекарства.

— Про латынь?

— Про неё самую. Буковки на талисмане похожи на латынь. Но читаются они не слева направо, а справа налево.

— Как на иврите?

— Иврите?

— Ну да, еврейский язык.

— Да-да, как по-еврейски. Там семь буковок и читаются они наоборот. Эти буковки странные, но если присмотреться, то они похожи на латынь. Прочти их, когда никого не будет рядом. Если ты прочтёшь, ты узнаешь как Его зовут.

— Его? Кого — Его?— шутливо спросил я, принимая слова девочки за игру.

— Просто Его.

— Но, кто это?

— Просто Он... Он, как Человек, но Он и как Мама. Мама всех Людей. Как Отец.

— О чём ты говоришь, Лена? Не понимаю.