стеклянную перегородку.
Казалось, прошла целая вечность. Неуверенность, удивление, надежда — вот какие чувства отражались на лице пожилой дамы... И, наконец, их, точно волной, смыло радостное озарение.
Она распахнула дверь, выбежала на крыльцо, протянула руки, начала гладить и ощупывать мягкими ладонями лицо Софи. Та стояла, точно громом поражённая.
— О, дитя моё... милая моя, родная!
Софи не узнавала её, но сразу же почувствовала, кто эта женщина. Пыталась чтото сказать, но губы не слушались.
— Софи!.. — зарыдала женщина, покрывая её поцелуями. Наконец, Софи, всё же, удалось выдавить шепотом:
— Но... дедуля, он же говорил, вы все...
— Знаю, знаю. — Обняв Софи за плечи, женщина смотрела на неё такими знакомыми глазами. — Мы с твоим дедушкой были вынуждены говорить много разных ужасных вещей. И делали это лишь потому, что считали: иначе нельзя. Мне так жаль... Но это было, ради твоей же безопасности, Принцесса.
Услышав это последнее слово, Софи тут же вспомнила о деде. Долгие годы он называл её именно так — Принцесса.
Казалось, звук его голоса эхом разносится по каменистым склонам, отлетает от стен и башен Рослина. Проникает сквозь землю и гулом отдаётся в неведомых пустотах.
Женщина продолжала обнимать Софи, слёзы градом катились по её лицу.
— Твой дед так хотел рассказать тебе всю правду! Но, потом вы поссорились. Он очень переживал, изо всех сил старался помириться. Ему так много надо было тебе объяснить! Так много объяснить!..
Она поцеловала Софи в лоб, затем, шепнула на ушко.
— Больше никаких секретов, Принцесса. Пришла пора узнать всю правду о твоей семье.
* * *
Софи с бабушкой сидели на крыльце, плача от радости и переживаний, и тут через лужайку к ним бросился светловолосый молодой человек. В глазах его светилась надежда.
— Софи?..
Софи кивнула, смахнула слезы и поднялась. Лицо молодого человека не было ей знакомо, но, когда они обнялись, она почувствовала, что он всегда был ей родным, что в жилах их бежит одна кровь...
Вскоре и Лэнгдон присоединился к ним. Софи до сих пор не верилось, что лишь вчера она чувствовала себя такой одинокой в огромном мире.
И вот, теперь, в чужой стране, в незнакомом месте, в окружении трёх самых близких ей людей, она поняла, что, наконец, обрела настоящий дом.
Глава 105
Ночь опустилась на Рослин.
Лэнгдон в одиночестве стоял на крыльце. И улыбался, прислушиваясь к доносившимся изза застеклённой двери смеху и болтовне.
Кружка крепкого бразильского кофе помогла преодолеть навалившуюся сонливость, но он знал — это ненадолго. Слишком уж он устал за последние два дня.
— Вы так тихо от нас ускользнули, — услышал он голос за спиной.
Лэнгдон обернулся. В дверях стояла бабушка Софи, серебристые волосы мерцали в лунном свете. Теперь он знал, что последние двадцать восемь лет она носила имя Мари Шовель.
Лэнгдон устало улыбнулся в ответ.
— Просто подумал: надо же дать членам семьи возможность вдоволь наговориться, после столь долгой разлуки. — Он видел в окно, как Софи чтото рассказывает брату.
Мари подошла и остановилась рядом.
— Мистер Лэнгдон, как только я услышала об убийстве Жака, тут же страшно испугалась за Софи. И, увидев её сегодня у дверей дома, испытала невероятное облегчение. У меня просто нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность.
Лэнгдон не знал, что ответить. И, хотя чуть раньше, он предоставил Софи возможность поговорить с бабушкой наедине, Мари попросила его остаться и послушать.
Мой муж безоговорочно вам доверял, мистер Лэнгдон. Стало быть, и я могу доверять.
Лэнгдон остался и вместе с Софи в немом удивлении выслушал историю о ее покойных родителях.
Сколь ни покажется это невероятным, но оба они принадлежали к роду Меровингов и являлись прямыми потомками Марии Магдалины и Иисуса Христа. Но, в целях безопасности, были вынуждены сменить фамилии Плантар и СенКлер.
В жилах их детей текла царская кровь, и потому они находились под защитой и опекой Приората Сиона.
Когда родители погибли в автокатастрофе, причина которой так и осталась до конца невыясненной, Приорат встревожился. Это могло означать, что об их происхождении узнал ктото ещё.
— И вот нам с твоим дедушкой, — продолжила рассказ Мари, и в голосе её звучала боль, — пришлось принять очень важное и трудное решение. Причём, немедленно, сразу после того, как нам позвонили и сообщили, что машина