Неизвестен

Зеркало просветления

до любви.

Любить — значит быть готовым слиться, соединиться с другим человеком. Это самая настоящая смерть, глубочайшая, бездонная пропасть, поглощающая вас окончательно. Этому нет конца, нет предела, это вечное, непрерывное погружение в возлюбленного. Когда вы любите другого, он становится для вас таким значительным, что вы теряете себя.

Любовь — это безоговорочная самоотдача, ибо, если остается, пусть самое ничтожное, условие, значит — важны вы, а не возлюбленный: в центре вы, а не он. Ну, а если вы — центр, то другой — просто средство. Вы пользуетесь им, эксплуатируете его для достижения удовольствия, для собственного удовлетворения. Ваша цель — вы сами. А окончательная цель любви — ваш возлюбленный, ваше растворение и исчезновение в нем. А любовь — подобна смерти. Поэтому, люди страшатся любви и избегают ее.

Любовь — это глубинная потребность, невозможно жить без любви и если нет настоящей любви, то вы довольствуетесь ее заменителем. И как бы ни был фальшив этот заменитель, но на короткое время, в самом начале, он дает ощущение влюбленности. Даже фальшивка приносит наслаждение. Рано или поздно, обман открывается, но вы не станете менять мнимую любовь на настоящую; вы просто смените объект любви.

Осознав, что любовь ненастоящая, вы можете пойти по одному из двух путей. Вы можете сделаться подлинно любящим или поменять партнера. Вы рассуждаете: «Эта любовь не принесла мне обещанного блаженства, напротив, я стал еще несчастнее». И вы становитесь жертвой обмана, а не обманщиком.

Никто не обманывает вас так ловко, как вы сами. Тем не менее, вы чувствуете, что кто-то другой обманывает вас, что он за всё в ответе. Смените жену, Учителя, Бога, смените религию — смените одно на другое. И тогда, на некоторое время, вами снова овладеет чувство любви, чувство преклонения. Но позднее, фальшь снова откроется, так как она не может дать вам удовлетворения. И снова вам необходима замена на «другое».

Если вы боитесь смерти, вы испугаетесь и любви. Со смертью умирает только тело. Любовь приносит смерть уму и эго. Страх смерти становится страхом перед Любовью, а страх перед любовью становится страхом перед молитвой и медитацией. Любовь — более глубокое явление, чем смерть; медитация еще глубже любви, потому что в любви всё еще присутствует некто другой — вам есть за что ухватиться. И когда вы цепляетесь, какая-то часть вас остается живой. Но в медитации — цепляться не за кого.

Любовь — это смерть; привязанность не имеет ничего общего со смертью. В любви ваше доверие к другому столь велико, что ваш собственный разум больше не нужен вам, — его можно отбросить. Вот почему люди называют любовь сумасшествием или ослеплением. Вы отбрасываете своё эго, свой ум, с точки зрения окружающих, вы становитесь слепым и безумным. Все религии так настаивают на том, что только с помощью веры, доверия и любви можно войти в храм Божественного.

Любовь — это доверие, растворение эго. Центр перемещается в возлюбленного. Он приобретает для вас огромное значение, становясь вашей жизнью. В вас нет и тени сомнения. Умиротворенность и очарование сопутствуют вам, когда вы не испытываете сомнений. Только доверие ведет к красоте и блаженству.

Но эго продолжает делать свое черное дело. Вместо любви оно разжигает в вас страсть и привязанности. Любовь говорит: пусть другой владеет тобой; эго говорит: овладей им. Любовь говорит: растворись, исчезни в другом человеке; эго говорит: пусть он подчинится тебе, заставь его быть тобой, не давай ему свободы, пусть он будет твоей тенью.

Любовь несет жизнь любимому; страсть и привязанность убивают его, забирают его жизнь. Вот почему, так называемые влюбленные, медленно убивают друг друга, — они ядовиты. Любовью вы убиваете друг друга. Из-за этого наш мир так безобразен, хотя, кажется, он наполнен любовью.

Любовь изгоняет страх. Желание обладать порождает страх, причем, он постоянно растет, ибо, обладая человеком, вы всё время боитесь, что он может покинуть вас, может уйти от вас, полюбит кого-то другого. Возлюбленные начинают следить друг за другом, ограничивают свободу друг друга, чтобы не оставалось никакого шанса.