Ричард Бах

Бегство от безопасности

с этим, то швырнул одну половину Шепарду.

— «Ты создаёшь свою собственную реальность? Они благословят тебя?» Я вот только не пойму, то ли ты настолько глуп, то ли меня считаешь придурком, который поверит всему этому бреду!

В любом случае, нужно быть сумасшедшим, чтобы писать это в книге для невинного ребёнка... для Дикки! Чтобы он это прочёл! Реальность — это то, что он видит своими глазами! Какому дьяволу ты служишь?

Я замолчал, потому что почувствовал, что сейчас сорву голос и что мой кулак, из которого торчат вырванные из книги листы, витает уже под самым носом у ангела.

— Это не гранитный памятник, я могу изменить текст, если тебе что-то не нравится...

— Шепард, у мальчика была мечта! У него была великая идея: узнать, какой была бы его жизнь, если бы ему не пришлось потратить пятьдесят лет на отсеивание правды от лжи! А ты берёшь его мечту и превращаешь её в благополучие служащих? И ты ещё собираешься сказать ему, что эта книга от меня?

— Ты дал обещание, — сказал он голосом праведника. — Я знал, что ты не позаботишься о том, чтобы выполнить его и написать книгу. Я попытался тебе помочь.

Меня несло по реке ненависти, на берегу знак: «Опасно. Впереди пороги!» Какие пороги? Можно ли впасть в большую ярость, чем я испытываю в эту минуту? И не задушить ли мне этого типа голыми руками?

Вдруг мой голос стал совершенно спокойным.

— Шепард, ты волен делать всё, что тебе заблагорассудится. Но если ты дашь невинному ребёнку эту массу безвкусной дряни, да ещё подпишешь такой эрзац пятидесятилетней мудрости моим именем (в это мгновение мои глаза засверкали, как раскаленные добела острия двух кинжалов), я найду тебя даже в преисподней и скормлю тебе эту книгу страница за страницей.

Я думаю, мои слова не столько испугали его, сколько поразили своей искренней решимостью.

— Отлично, сказал он, — я рад, что тебя это волнует.

Вот что значит быть ангелом! Во всём они способны видеть светлую сторону.

Четыре

Я поднял рюкзак и зашагал прочь, покачивая головой. Очередной урок для тебя. Только из-за того, что первый встречный оказался из другого пространства, не думай, что он в чём-то тебя мудрее или что он может сделать что-нибудь лучше, чем ты сам.

Смертный или бессмертный, человек всегда останется только результатом того, чему он научился.

Я стал разворачивать крыло на верхней площадке, откуда стартовали парапланеристы. Я всё ещё ворчал что-то о безмозглых ангелах, сующих нос в моё прошлое. Когда я поднял глаза, фордик и его странный пассажир уже исчезли.

Я молился, чтобы Шепард действительно исчез, а не уехал вниз по дороге. Даже если он избрал езду, то я надеялся увидеть его на каком-нибудь дереве у дороги, когда буду подниматься обратно.

Затянул ремни, надел перчатки; пряжки и шлем надёжно застегнуты. Другие парапланеристы давно улетели, трое уже приземлились, ещё три крыла держатся в воздухе, далеко внизу, порхая, как бабочки, на фоне зелёных деревьев, — они всё ещё охотятся за восходящими потоками воздуха.

Не дожидаясь, пока ветер поднимет крыло, я сразу пошёл прямо к краю обрыва, посмотрел, как плавно растёт огромная радуга надо мной, и шагнул в воздух.

Как бы понравилось Дикки лететь сейчас вместе со мной... Он увидел бы, что в жизни самое важное! Здесь находишь то, что действительно любишь, и узнаёшь об этом всё, что тебе нужно знать.

И вверяешь свою жизнь собственным знаниям, и убегаешь от безопасности, бросаясь с горы в воздушную пропасть, полагаясь на Закон Полёта, на то, что невидимые глазу воздушные потоки подхватят тебя и понесут над землёй...

В этот момент словно запятая попала в строку моих мыслей — крыло наполнилось свежим дуновением ветра.

Я потянул за правый управляющий строп и развернулся, чтобы удержаться в струе восходящего потока; и параплан вместе со мной стал медленно подниматься в небо.

За холмами на западе из-за линии горизонта стал появляться Сиэтл, сверкающий Изумрудный Город из сказочной страны Оз.

Солнечные лучи сверкали на поверхности залива Пьюджета, а дальше возвышалась громада Олимпийских Гор, хранящих зимнюю стужу под снежными шапками. Здесь много было такого, что понравилось бы ему.

Примерно, в десяти футах справа от меня появилась маленькая бабочка. Она решительно била маленькими крылышками и летела с той же скоростью, что и я.