Ричард Бах

Бегство от безопасности

можно представить, — как только мы забываем наше волшебство, это происходит само по себе.

Но вопрос не в том, как попасть в беду, а в том, как из неё выбраться. Смысл игры — помнить, кто мы на самом деле, и применять наши инструменты. Как научиться, не имея практики?

Он сомневался.

— Не знаю...

Нужно ли ему беспроблемное будущее, подумал я. Зачем он выбрал пространство-время, если ему не нужны проблемы?

— Мысленный эксперимент, — сказал я. — Представь, что в твоём мире нет ничего, что ты хотел бы изменить. И не осталось уже ничего, что можно было бы улучшить.

Он задумался на мгновение.

— Ура! — закричал он. — Это прекрасно!

— О'кей, — сказал я. — Теперь представь, что проходит месяц. Два. Год. Два года. Три. Ну и каково это?

— Мне хочется чего-то нового. Я хочу заняться чем-нибудь другим.

— Вот тебе и причина, по которой существует Мир Образов.

— Мы любим узнавать новое?

— Мы любим припоминать то, что уже знаем. Когда ты слушаешь свою любимую мелодию, или смотришь снова свой любимый фильм, или перечитываешь любимый рассказ, ты ведь, заранее знаешь, как это прозвучит, как будет выглядеть и чем закончится?

Удовольствие в том, чтобы переживать это ещё и ещё, столько раз, сколько тебе захочется. То же происходит с нашими силами.

Сначала мы просто смутно что-то помним и несмело пробуем Выбор, Принцип Совпадений, Наши Мысли Воплощаются В Нашу Жизнь, Подобное Притягивает Подобное; мы экспериментируем с Законом Изменения Образов, стараясь отразить во внешнем наш внутренний мир.

— Ужасно.

— И когда он меняется — один раз, три раза, десять, — мы становимся смелее и увереннее — Инструменты действуют!

Со временем мы начинаем доверять им полностью, вспоминаем всё, что должны знать, и можем менять Образы так, как нам этого захочется, и переживать новые приключения по новым правилам.

— Расскажи мне о других Инструментах, — сказал он.

— Сколько их тебе надо? Наши сердца полны космических законов. Достаточно понять и уметь использовать хотя бы некоторые из них, и ничто уже не сможет тебе помешать стать тем, кем ты хочешь.

— Именно поэтому я и разговариваю сейчас с тобой! Я не знаю, кем я хочу стать!

Я нахмурился в тишине перед неразрешимой загадкой.

— А это, — сказал я, — уже серьёзная помеха.

Двадцать восемь

Это происходит с каждым, подумал я. Однажды мы откладываем в сторону всё, что знаем, и покидаем известное и знакомое. Это нелегко, но где-то внутри мы смутно чувствуем, что расставание с безопасностью — это единственный верный путь.

Сколько раз это случается в нашей жизни?

Мы убегаем от безопасности семьи к незнакомцам на детскую площадку. Бежим от безопасности друзей из соседних домов в бурлящий котёл школы. От безопасности сидения за партой — в ужас ответа у доски.

От нерушимой тверди вышки в бассейне — в прыжок два с половиной оборота. От простой лёгкости английского — в глубины немецких умляутов. От тепла зависимости — в ледяной холод самостоятельности.

Из кокона обучения — в водоворот бизнеса. От земной тверди — к прекрасному риску полёта. От определённости холостяцкой жизни — к изменчивой вере брака. От привычного уюта жизни — в зловещее приключение смерти.

Каждый шаг каждой достойной жизни — это бегство из безопасности во тьму, и доверять можно только тому, что мы сами считаем истинным.

Откуда я всё это знаю, удивился я, где я этому научился? Нет времени для сна, нет под рукой Дикки, который мог бы услышать мои ответы, — но через миг... я знал!

Двадцать девять

Ещё прежде, чем я понял, что дом — это нечто знакомое и любимое, я чувствовал это где-то глубоко внутри, словно спрятанный под словами магнит. Когда я ушёл из ВВС, ближайшее место, где я чувствовал себя дома, находилось в Лонг-Бич, Калифорния.

Туда я и переехал, и устроился на работу недалеко от дома в отделе публикаций авиакомпании «Дуглас Эйркрафт». Эта работа — составление руководств пилотам DC-8 и С-124 — совмещала в себе и печатную машинку, и самолёты. Чего ещё желать?

Здание отдела публикаций именовалось А-23 — акры помещений под высокой крышей, гигантский стальной остров, круто вздымающийся из моря автостоянок, обнесённого милями стального забора.