Ричард Бах

Единственная

Будущее без границ: рассвет электронной нации.

Экспериментальная физика мысле-частиц.

Что такая замечательная личность, как вы, делает в таком замечательном мире, как этот?

Обусловленность невзгод: где искать человеческую волю?

А что, если: предопределённость решений.

Сверхпроводящие супер-компьютеры в восстановлении экологии.

Личная цель: терапия против нищеты и преступности.

Пути к истине: соединение науки и религии.

Разрушитель в качестве исследователя: новые роли для военных.

Изменяющие вчера, знающие завтра.

Выбор родных: семья двадцать первого века.

Совпадения: юмор Вселенной?

— …напомнить вам, что любой из вас во время любого выступления может подойти к одной из боковых досок, — говорил Аткин, — и записать свои соображения, ассоциации, возможные направления исследований, идеи, которые возникли в вашем сознании в связи с докладом выступающего. Когда доски будут заполнены, стирайте верхнюю запись и пишите свое, и так далее...

Обязательно ли умирать?

Homo agapens: требования к новой расе.

Изучение дельфина.

Творческие альтернативы войны и мира.

Многие миры одновременно? Некоторые возможные структуры.

— Ричи, ты видишь? Смотри — последняя запись! Аткин вынул из кармана таймер, включил сигнал — ПИП-ПИП-ПИП — требовательный голос электро-канарейки.

— Пятнадцать минут проходят довольно быстро...

Я дочитал, моргнул. Неужели кто-то ещё обнаружил узор? Мы ведь всё время пытались представить себе... а что, если мы — не единственные, кто там побывал?

— …вы должны представить нам главное из вашей самой новой работы как можно более сжато, — продолжал Аткин, — что вы обнаружили, что собираетесь делать дальше.

Во время перерывов мы можем собираться для более детальных обсуждений, обмена конкретными результатами исследований, договоров о других встречах.

Однако, во время выступления вы должны останавливаться, едва услышите вот это... Он опять включил канарейку.

— ... потому что кому-то другому, — человеку, такому же удивительному, как вы, тоже необходимо выступить. Вопросы?

Совсем, как на старте спринтерской гонки скоростных автомобилей. Было слышно, как умы вокруг заводятся, как гудят на старте высокооборотные двигатели экзотических машин, готовых рвануться вперёд.

Аткин вполне мог бы держать в руках стартовый флажок. Аткин оглянулся на часы:

— Приступим через минуту — как раз с начала следующего часа. Выступления будут записываться на магнитофон, записи можно будет получить. Имена и номера телефонов присутствующих у вас уже есть.

Перерыв на обед в четверть первого, ужин — с пяти до шести в соседней комнате, работу сегодня заканчиваем в девять пятнадцать, завтра начинаем без четверти девять. Больше вопросов прошу не задавать, поскольку я — первый докладчик.

Он ещё раз взглянул на часы — секундная стрелка почти достигла часовой отметки — и нажал кнопку таймера.

— Итак. Идеи не есть мысли, но разработанные структуры. Отметьте это и обратите внимание на то, как построены ваши идеи. И вы обнаружите поразительный рост качества вашего мышления.

Вы мне не верите? Возьмите свою самую новую, самую лучшую идею. Прямо сейчас. Закройте глаза и воспроизведите её в своем уме...

Я закрыл глаза, думая о том, что мы узнали: каждый из нас суть аспект любого другого.

— Рассмотрите идею и поднимите руку, если вам покажется, что ваша идея состоит из слов. Он сделал паузу.

— Сделана из металла? Ещё пауза.

— Пустое пространство? Пауза.

— Кристалл? Я поднял руку.

— Пожалуйста, откройте глаза. Я открыл глаза. Лесли сидела с поднятой рукой. Все остальные — тоже. Ропот удивления — смех, ахи, возгласы «ух ты!»

— Кристалл — это не случайность, и имеется причина тому, что вы увидели вполне определённую структуру, — сказал Аткин. — Каждая удачная идея подчиняется трём технологическим правилам.

И если вы рассмотрите её с этой точки зрения, вам сразу станет ясно — будет она работать или обречена на провал. В комнате царила предрассветная тишина.

— Первое правило — правило симметрии, — сказал он. — Закройте глаза ещё раз и изучите форму вашей идеи...

Последовавшее за этим ощущение я в последний раз испытывал, когда переводил реактивный истребитель из режима полного газа в режим дожигания топлива — такой же мощный взрыв дикой, едва контролируемой энергии в спине.