Ричард Бах

Единственная

ЭТО СДЕЛАЛ!

Летая на самолёте, легко клюнуть носом, лучший способ — потянуть ручку на себя сразу после отрыва от земли и не отпускать её. Но нас несла радость воскресения — крылья Ворчуна вполне могли бы оторваться, и мы взмыли бы вверх, подобно ракете.

Мы поднимались всё выше, я обнял её и ощутил её руки, обвившие моё тело.

— Лесли! — воскликнул я. — Это — не сон! Ты не умерла!!

Она не погибла, и её не хоронили на склоне холма, она была со мной, лучистая, как рассвет. Сном было не это мгновение, но все те месяцы веры в её смерть, месяцы мрака в альтернативном времени.

— Без тебя... — сказал я, — мир остановился. Ничто не имело значения! Я дотронулся до её лица. — Где ты была?

Она засмеялась сквозь слёзы.

— Я была с тобой! Когда мы тонули, я наблюдала за тобой под водой. Я видела как ты вытаскивал моё тело из самолёта. Я думала, ты полез за своей курткой и не могла поверить, когда увидела, что там было! Я была совсем рядом с тобой, но ты меня не воспринимал, ты видел только моё тело!

Она была со мной.

После всего, что мы с ней узнали, что могло заставить меня вдруг всё позабыть и принять кажущеёся за действительность?

Ведь, первым моим словом после её смерти было «НЕТ»! Единственное слово — мгновение истины. Почему я не прислушался? Насколько всё сложилось бы иначе, если б я отказался поверить в ложь сразу же, а не после!

— Я мог бы тебе помочь, — сказал я, — если бы остался верен истине, которую знал... Она покачала головой:

— Было бы чудом, если бы тебе удалось не сосредоточиться на том, что ты видел во время аварии. А потом горе стояло вокруг тебя стеной. Я не могла пробиться. Если бы я действовала быстреё, может быть, я...

— Вот чёрт! Такое испытание — и я провалился.

— Ты не провалился! — она ещё раз меня обняла. — Ты всё сделал замечательно! Несмотря на то, что ты видел там, ты смог сдвинуть рычаг Ворчуна и вытащить нас из того мира! Ты сделал это сам, ты понимаешь? Ты это сделал!

Как быстро в том ужасном мире её смерти я начал забывать звук её голоса, её образ. И то, что я снова обрёл её, было равноценно обретению новой любви.

— Я столько всего должна тебе рассказать! — сказала она. — Я знаю, это продолжалось около часа, но столько всего...

— Час? Малыш, да ведь, месяцы прошли! Три месяца и одна неделя!

— Нет, Ричи, максимум полтора часа! Она изумленно взирала на меня.

— Я ушла как раз на самой середине... У неё перехватило дыхание, глаза сверкнули:

— О, Ричард, я видела Ропщи! Словно он никогда не умирал. Он был все таким же. И нашего милого Хая — тоже!

Сначала меня встретил Хай, это он мне сказал, что всё нормально, и мы с тобой скоро снова будем вместе, что бы ни случилось. А сразу после аварии был такой прекрасный свет, совсем, как в твоих книжках о смерти...

Бывало, я ездил в город за продуктами, возвращался домой, и целый час уходил у нас на то, чтобы поделиться друг с другом всем, что происходило, пока мы не были рядом. А это последнее путешествие — полтора часа в её восприятии, три месяца — в моём, сколько времени займёт рассказ о нём?

— Это самое дивное место, Ричи! — говорила она. — Если бы не ты, я бы никогда оттуда не вернулась! Она задумалась на миг.

— Скажи-ка, а если бы ты знал, что со мной — всё в порядке, что я счастлива, что я — с теми, кого люблю, что-нибудь тогда изменилось бы?

— Если бы я знал, что ты счастлива и в безопасности — конечно, — ответил я. — Мне кажется, так. Я относился бы к этому, как... как к переезду.

Ты просто отправилась прежде меня, перебралась в другой город, в наш новый дом, чтобы разобраться в тамошних правилах, познакомиться с улицами, с людьми, пока я закончу нашу работу здесь.

Что ж, это может быть вполне целесообразно. Но это — не переезд. Ни почты, ни телефона, никаких способов узнать как ты там!

— Если бы не твое горе, — сказала она, — я думаю, мы смогли бы поговорить. Можно было бы встречаться в медитациях, в снах, но ты забрался в бутылку печали и там себя закупорил...

— Если это случится ещё раз, я буду помнить. Я буду знать, что ты рядом, несмотря ни на что. И ты — ты тоже помни!

Она кивнула.