Ричард Бах

Единственная

— Скоро тебе понадобятся все твои знания, чтобы суметь отвергнуть видимость, — сказал он. — Помни, что для того, чтобы попасть из одного мира в другой в твоём гидроплане, который может путешествовать по различным измерениям, тебе понадобится сила Лесли, а ей нужны будут твои крылья. Вместе вы можете летать.

Затвор фотоаппарата закрылся, и я удивлённо открыл глаза.

— Что-то было? — спросила Лесли

— Да! — воскликнул я. — Но я не совсем понял, как я могу этим воспользоваться. — И я рассказал ей всё, что видел и слышал. — Я не понимаю, к чему это.

— Ты поймёшь, как только возникнет необходимость в этом, — сказала Пай. — Когда ты, вначале, что-то узнаёшь, не проверив ещё своё знание на опыте, его смысл не сразу становится понятным.

Лесли улыбнулась.

— Не всё из того, что мы здесь узнали, можно использовать на практике.

Пай снова начертила восьмерку на песке, думая о чём-то своём.

— Ничто нельзя использовать на практике, пока мы не поняли его, — сказала она. — Существуют такие ваши двойники, которые поклонялись бы вам, как Богу, потому что вы летаете на «Мартин Сиберд». А есть и другие, которых вы можете встретить и поклясться, что они — само воплощение магии.

— Как ты, — сказал я.

— Как любой маг, — ответила она, — я кажусь вам волшебницей, потому что вы не знаете, как много я занималась! Я— точно такой же, как и вы, фокус сознания, проявляющийся в форме.

Как и вы я никогда не рождалась и никогда не умру. Даже разделение между мной и вами — запомните это — подразумевает различие, которого в действительности не существует.

— Точно так же, как вы и те Ричард и Лесли, которые были здесь секунду назад или неделю назад, составляют одно целое, — продолжала Пай, — точно так же вы составляете одно целое с теми Ричардом и Лесли, которые появятся здесь через мгновение или через неделю.

Точно такое же единство характерно для вас, ваших предыдущих воплощении, ваших двойников из параллельных вселенных и сотен людей, которыми вы станете в том, что вы называете своими будущими жизнями. Она встала и смахнула песок со своих рук.

— Мне пора, — сказала она. — Не забывайте о художниках и восходе солнца. Что бы ни случилось, что бы вам ни показалось, помните, что единственно реальна только любовь. Она подошла к Лесли и обняла её на прощанье.

— О, Пай! — воскликнула Лесли. — Как нам не хочется, чтобы ты уходила!

— Уходила? Я могу исчезнуть из виду, мои малыши, но я никогда не покину вас! В конце концов, разве вы не знаете, сколько нас здесь?

— Всего одна жизнь, дорогая Пай, — сказал я, обнимая её перед расставанием.

Она засмеялась.

— Почему я люблю вас? — спросила она. — Потому что вы помните... И она исчезла.

Мы с Лесли ещё долго сидели на берегу возле рисунка, оставленного Пай на песке. Мы рассматривали начерченную ею восьмёрку и любовались её маленькими городами и деревьями, вспоминая её рассказ.

В конце концов, мы направились к Ворчуну, обнявшись. Я смотал фал, которым гидроплан крепился к берегу, помог Лесли сесть в кабину, оттолкнул самолёт от берега и запрыгнул на него сам. «Мартин» спокойно покачивался на волнах, дул небольшой ветерок, и я завёл мотор.

— Интересно, что ожидает нас теперь, — сказал я.

— Странно, — сказала Лесли. — Когда мы приземлились здесь и поняли, что снова вернулись в наш мир, мне было жаль, что всё так быстро кончилось! Но сейчас я чувствую, что... Наша встреча с Пай как-то подвела итог для меня.

Мы научились так быстро стольким вещам! Я хочу теперь, чтобы мы полетели домой, — подумали хорошенько обо всём этом и разобрались, что к чему...

— И я тоже! — сказал я.

Мы некоторое время смотрели друг на друга и, не говоря ни слова, согласились с этим.

— О'кей, — сказал я, — домой так домой. Следующее, что нам нужно узнать, — это как нам вернуться туда.

Я потянулся к рычагу газа и толкнул его вперед. Никакого воображения, никаких затруднений с визуализацией. Мотор Ворчуна загудел, и гидроплан устроился вверх. Почему, думал я, это простое действие оказывается таким сложным, когда я не вижу рычага перед собой?

В тот миг, когда Ворчун оторвался от поверхности воды, черное озеро исчезло из вида, и мы снова оказались в полёте над всеми возможными мирами, которые только могут быть.

Узоры раскинулись под нами — такие же таинственные, как всегда. Никаких указателей — ни стрелок, ни надписей, ни знаков.