Ричард Бах

Единственная

миллионы. Кроме основной платы, это ещё премии за победы, за каждого новичка, которого ты найдёшь и обучишь...

Словом, денег у нас больше, чем можно потратить. Опасностей как раз хватает, чтобы чувствовать себя счастливым — иногда их даже несколько больше, чем нужно. Особенно в первом раунде, когда в одном видеосюжете участвуют сорок восемь самолётов, тут уж держи ухо востро...

Со стороны двери раздался мелодичный звонок.

— На такую важную персону, как я, всегда найдётся кто-нибудь из прессы, — сказала она, направившись к двери. — Ну и конечно же, незачем гадать, кто победит в следующей мировой войне, любой может включить свой телевизор двадцать первого июня и сам все увидеть.

Многие, разумеётся, делают ставки на фаворитов. Поэтому, иногда чувствуешь себя беговой лошадью на скачках. Извините, я сейчас. — Она открыла дверь.

Мужчину было почти не видно за огромным букетом весенних цветов. — Бедняжка, — послышался его голос, — не побыть ли нам с тобой вместе сегодня вечером?

— Крис! Она бросилась ему на шею. В рамке двери оказались две фигуры в сверкающих лётных комбинезонах, словно бабочки, купающиеся в цветах.

Я посмотрел на Лесли, и беззвучно спросил, не пора ли нам. Её альтернативное «я» вряд ли будет удобно чувствовать себя, беседуя с людьми, которых её друг не видит. Но когда я снова обернулся к двери, я понял, что никаких проблем не будет. Мужчиной был я.

— Солнышко, что ты делаешь здесь? — спросила Линда.

— Ты же должен был быть в Тайпей, у тебя ведь вылет в третью смену из Тайпей!

Мужчина пожал плечами, посмотрел на носок своего лётного ботинка, коснулся им ковра. — Но там была большая битва, Линда! — сказал он.

У неё рот открылся от удивления.

— Ты был сбит?

— Только повреждён. Лидер вашей эскадрильи — удивительный пилот. — Он сделал паузу, наслаждаясь её изумлением, потом рассмеялся. — Хотя, не такой уж и удивительный. Он забыл, что белый дым — это не черный дым.

Я уже заходил на вынужденную посадку, выпустил шасси и закрылки, и вдруг, на полной скорости, сделал мёртвую петлю, он оказался в моём прицеле, и я достал его! Повезло, но режиссёр сказал, что на экране смотрелось великолепно.

Всё сражение длилось двадцать две минуты! К тому времени Тайпей остался далеко позади, поэтому я вызвал Шанхай Три. Ещё даже не приземлившись, я увидел твой самолёт, чёрный от копоти, как овца! Ну и когда все мои интервью закончились, я подумал, что мою жену нужно немножко утешить...

Тут он обвел взглядом комнату, увидел нас, снова повернулся к Линде. — А! Пресса. Прошу прощения. Мне оставить вас на некоторое время?

— Это не корреспонденты, — сказала она, глядя ему в лицо. Затем, обращаясь к нам: — Ричард и Лесли, это мой муж Кржиштоф Собески, польский Ас Номер Один...

Мужчина был чуть пониже меня, его волосы были несколько светлеё, а брови гуще, чем мои. Его красно-белую куртку украшала надпись «Первая эскадрилья — Польская Команда по Воздушному Бою».

Не считая этого, я мог с тем же успехом смотреть на своё собственное отражение в зеркале, которое с удивлением взирало на меня. Мы поздоровались и Линда, как могла, объяснила, кто мы и откуда.

— Я понял, — сказал он, с трудом принимая нас, только потому, что это сделала его жена. — То место, откуда вы прибыли, оно похоже на наш мир?

— Нет, — сказал я. — У нас сложилось такое впечатление, что ваш мир построен вокруг игр. Словно ваша планета — это большой аттракцион, что-то вроде огромного карнавала. Нам это кажется несколько странным.

— Вы только что сказали, что ваш мир построен вокруг войны, настоящей войны, преднамеренного, продуманного массового убийства, что ваша планета катится к самоубийству, — сказала Линда. — Разве это не странно?

— Вам это кажется аттракционом, — пустился объяснять её муж, — но у нас здесь мир, есть много работы, мы процветаем.

Даже военная промышленность пережидает подъем; только пушки на самолётах, кораблях и танках у нас не боевые. Вместо этого на них стоят лазерные имитаторы и холостые заряды для создания огня.

Зачем воевать, убивая просто так друг друга, если все эти бои можно снять, показать по телевизору, и за счёт этого жить по-королевски? Какой смысл гибнуть в настоящем бою, лишь один раз?