Ричард Бах

Единственная

Конечно!

— А другие последователи Страниц, твои друзья, они тоже станут его защищать?

— Да.

— А если поборники страха и рабства убедят власти этих земель, что ты опасен, если они придут к тебе в дом с мечами, как тогда ты защитишь Страницы?

— Я убегу вместе с ними!

— А если за тобой снарядят погоню, настигнут, загонят в угол?

— Если нужно будет сражаться, я буду сражаться, — ответил я. — Есть принципы более важные, чем даже жизнь. За некоторые идеи стоит умереть.

Старик вздохнул.

— Так начнутся Страничные Войны, — сказал он. — В дело пойдут кольчуги, мечи, щиты, стяги, на улицах появятся лошади, огонь, кровь. Это будут немалые войны. Тысячи истинно верующих присоединятся к тебе, десятки тысяч ловких, сильных, находчивых.

Но принципы, провозглашенные в Страницах, бросают вызов правителям всех тех государств, где власть держится на страхе и невежестве. Десятки тысяч встанут на борьбу с тобой.

Наконец, до меня, понемногу, начало доходить то, что пытался сказать мне Ле Клерк.

— Чтобы вас узнавали, — продолжал он, — чтобы могли отличить от других, вам понадобится символ. Какой символ ты выберешь? Какой знак изобразишь на своих стягах?

Моё сердце застонало под тяжестью его слов, но я продолжал сопротивляться.

— Символ света, — сказал я, — знак огня.

— И будет так, — сказал он, читая ещё не написанные страницы этой истории. — Знак Огня встретится со Знаком Креста в битве на полях Франции, и Огонь одержит славную победу.

Первые города Креста будут сожжены твоим священным огнём. Но Крест объединится с Полумесяцем, и их армии вторгнутся в твои владения с юга, востока и севера; сто тысяч человек против твоих восьмидесяти.

«Стой», — хотел сказать я. Я знал, что будет дальше.

— И за каждого воина Креста, за каждого солдата Полумесяца, которых ты убьёшь, защищая свой дар, сотни проклянут твоё имя. Их отцы, матери, жены, дети и друзья возненавидят Страничников и проклятые Страницы, которые погубили их возлюбленных.

А все Страничники станут презирать всех христиан и проклятый Крест, каждого мусульманина и проклятый Полумесяц, за смерть их родных Страничников.

— Нет! — воскликнул я. Каждое его слово было чистой правдой.

— И во время этих Войн появятся алтари, вознесутся шпили соборов и храмов, чтобы увековечить священные Страницы.

А те, кто искал нового знания и духовного роста, вместо них получат новые предрассудки и новые ограничения: колокола и символы, правила и песнопения, церемонии и молитвы, одеяния, благовония и подношения золота.

Сердце Страницизма вместо любви наполнит золото. Золото, чтобы сооружать всё больше храмов, золото, чтобы купить на него мечи, которыми потом обращать неверующих, спасая их души.

А когда ты умрёшь, Первый Хранитель Страниц, понадобится золото, чтобы запечатлеть твой лик. Появятся величественные статуи, огромные фрески, полотна, своим бессмертным искусством превозносящие эту сцену.

Вообрази огромный гобелен: здесь Свет, здесь Страницы, там, в небе, распахнулись ворота в Рай.

Вот преклонил колени Ричард Великий в сияющих доспехах; а вот прекрасный Ангел Мудрости — держит в своих руках Священные Страницы; рядом с ней старый Ле Клерк у своего скромного костра в горах, свидетель этого чуда.

Нет! — воскликнул я мысленно, — это невозможно! Но это было не только возможно, это было просто неизбежно.

— Отдай эти страницы в мир, и возникнет ещё одна религия, новое духовенство, снова будут Мы и будут Они, настроенные друг против друга. За сотню лет миллионы погибнут за эти слова, которые мы держим в руках; за тысячи лет — десятки миллионов. И всё из-за этой бумаги.

В его голосе не было даже намёка на горечь, сарказм или усталость. Жан-Поль Ле Клерк был исполнен знания, которое он получил в своей жизни, спокойно принимая то, что он в ней нашёл. Лесли поежилась.

— Дать тебе мою куртку? — спросил я.

— Спасибо, Буки, — ответила она, — я не замерзла.

— Холодно? — спросил Ле Клерк. Он нагнулся, достал из костра горящую веточку, поднес её к золотистым страницам. — Это тебя согреёт.

— Нет! — Я отдернул ворох страниц. — Сжечь истину?

— Истину невозможно сжечь. Истина ждёт любого, кто пожелает её найти, — сказал он. — Сгореть могут лишь эти страницы. Выбирайте, желаете ли вы, чтобы Страницизм стал ещё одной религией в этом мире? — Он улыбнулся. — Церковь объявит вас святыми...