Ричард Бах

Мост через вечность (Часть 1)

— Нет, — сказала она, загадочно улыбаясь. Её глаза мерцали тёмным сиянием, отчего казались почти чёрными. Гладкая кожа, покрытая ореховым загаром, ни единой складки или морщинки, ничего, что указывало бы на то, кто она такая. Настолько молода, что лицо выглядит неоформившимся.

— «Нет». То-то и оно, — сказал я, улыбаясь в ответ.

Автобус с гудением мчался по магистральному шоссе, мимо проносились фермы, дорожные знаки цвета осенней листвы вдоль обочины. Биплан мог бы приземлиться на это поле. Правда, столбы по краю дороги высоковаты, но Флайт вполне прошел бы под проводами…

Кто эта незнакомка, сидящая рядом? Улыбка космоса по поводу моих страхов? Стечение обстоятельств, посланное мне, дабы развеять сомнения?

Возможно. Всё может быть. Может быть — Шимода в маске.

— А вы летаете на самолётах? — как бы между прочим поинтересовался я.

— Сидела бы я тогда в этом автобусе?! От одной только мысли об этом у меня сдают нервы, — сказала она. — На самолётах!

Она передернула плечами и тряхнула головой:

— Ненавижу летать.

Она открыла сумочку и начала что-то в ней искать.

— Я закурю, не возражаете?

Я отпрянул, рефлекторно съежившись.

— Не возражаю?! Сигарета?! Мадам, пожалуйста!.. — я попытался было объясниться, не задев её самолюбия. — Вы не… вы намереваетесь напустить дыму в крохотный объём воздуха между нами? Что дурного я вам сделал? За что же тогда вы хотите заставить меня дышать дымом?

Если бы она была Шимодой, она мгновенно вычислила бы, что я думаю по поводу сигарет. От моих слов она застыла.

— Ладно, извините, я сожалею, — произнесла она, наконец и, взяв с собой сумочку, пересела на сиденье подальше от меня.

Она сожалела, и была задета, и разозлилась. Плохо, очень плохо. Такие тёмные глаза.

Я снова взялся за ручку — писать письмо мальчишке из прошлого. Что рассказать ему о поисках родной души? Ручка в ожидании застыла над бумагой.

Я вырос в доме, окружённом изгородью. В изгороди была белая калитка из гладкого дерева. В нижней части калитки — две круглые дырочки, чтобы собаке было видно, что делается снаружи.

Однажды я возвращался домой со школьного вечера очень поздно. Высоко в небе висела луна. Помню, я остановился, рука на калитке, и заговорил, обращаясь к себе и к женщине, которую полюблю, так тихо, что даже собаке не было слышно.

— Не знаю, где ты, но где-то ты живёшь сейчас на этой земле, и однажды мы вместе — ты и я — дотронемся до этой калитки там, где касаюсь её сейчас я. Твоя рука коснётся вот этого самого дерева вот здесь!

Затем мы войдём, и будущее и прошлое будут переполнять нас, и мы будем значить друг для друга так много, как ещё никто никогда ни для кого не значил. Встретиться сейчас мы не можем, я не знаю, почему.

Однако, придёт день, и наши вопросы станут ответами, и мы окажемся в чём-то таком светлом… и каждый мой шаг — это шаг к тебе по мосту, который нам предстоит перейти, чтобы встретиться. Но ведь, прежде, чем ожидание станет слишком долгим? Пожалуйста, а?

Я столько всего забыл из своего детства, но этот момент возле калитки и всё сказанное тогда — слово в слово — остались в памяти.

Что я могу рассказать ему о ней? Дорогой Дик, знаешь, прошло двадцать лет, а я всё так же одинок.

Я опустил блокнот и невидящим взглядом посмотрел в окно. Несомненно, к настоящему моменту моё неутомимое подсознание уже нашло ответы для него. Для меня.

Но то, что в нём есть — это всего лишь оправдания. Трудно найти ту самую женщину, Ричард! Ты уже не столь податлив, как раньше, — ты уже прошёл фазу открытости ума. Почему так — то, во что ты веришь, за что готов умереть, большинство людей находит смехотворным, а то и попросту безумным.

— А та единственная моя женщина, — думал я, — она должна сама прийти к тем же ответам, к которым пришёл я: мир этот в действительности даже отдалённо не напоминает то, чем он кажется, всё, скрытое в наших мыслях, осуществляется в нашей жизни, чудеса на самом деле вовсе не чудо.

Она и я — мы никогда не сможем быть вместе, если… Я моргнул. Она должна быть в точности такой же, как я!

Конечно, физически намного красивее меня. Ведь я так люблю красоту. Но все мои предубеждения она должна разделять, как и все мои страсти. И я не могу представить себя, влипшего в жизнь с женщиной, за которой повсюду тянется след из дыма и пепла.