Ричард Бах

Мост через вечность (Часть 1)

о клубе астрономов-любителей — Они видели Лунного Человека.

— Представь себе мое потрясение! Я пришёл домой из школы, занёс с улицы мусорное ведро, покормил собаку, и тут мама вручает мне письмо из Пресс-Телеграмм.

Я похолодел. Дрожа раскрыл его, галопом промчался по словам, и начал читать снова, сначала. Они взяли мой рассказ! Внутри лежал чек на двадцать пять долларов!!!

Я не мог спать, не мог дождаться пока на следующее утро откроется школа. Наконец, она открылась, наконец, шестой урок. Я демонстративно шлепнул чеком об его стол. Шлёп! «Вот Ваш чек, мистер Гартнер!»

Его лицо… Его лицо просияло, и он пожал мне руку так, что я целый час не мог ею пошевелить. Когда он объявил на весь класс, что Дик Бах получил гонорар за написанный им рассказ, я почувствовал, что подрос на четверть дюйма.

Оценка «А» по Литературному Творчеству была у меня в кармане, больше не требовалось никаких усилий. Тогда я думал, что на этом история и закончилась.

Я стал перебирать в памяти этот день. Когда это было? Двадцать лет назад или вчера? Что делает наше сознание со временем?

— Но это было не так, — сказала она.

— Что было не так?

— На этом история не закончилась.

— Не-а. Джон Гартнер демонстрировал нам, что значит быть писателем. Он работал над романом об учителях, Сентябрьский плач. Интересно, успел ли он его закончить до своей смерти?..

Моё горло снова странно сжалось… я подумал, что лучше подавить это ощущение, закончить рассказ и переменить тему.

— Он приносил каждую неделю по главе из своей книги, зачитывал их вслух и спрашивал, как бы мы написали это лучше. Это был его первый роман для взрослых. В нём была любовная история, и когда он читал эти страницы, его лицо становилось пунцовым.

Он смеялся, качал головой, прерываясь посреди предложения, которое, как ему казалось, было слишком откровенным и нежным, чтобы футбольный тренер зачитывал его на весь класс.

Когда он брался описывать женщин, для него наступали страшные минуты. Это чувствовалось всякий раз, когда в своих произведениях он далеко отходил от спорта и улицы.

И мы с ликованием критиковали его, мы говорили: «Мистер Гартнер, Ваша леди совсем не так реально выглядит, как Громила Тейлор. Не могли бы Вы нам как-нибудь показать, её, а не рассказывать о ней?»

— И он начинал хохотать, хлопать себя носовым платком по лбу и соглашался. Потому что всегда Большой Джон и сам вбивал в нас, стуча пальцем по столу: «Не рассказывайте мне, покажите мне! Случай! И пример!»

— Ты очень любил его, правда?

Я вытер ещё одну слезу. — А… он был хорошим учителем, маленькая вуки.

— Если ты его любил, то что плохого в том, чтобы сказать, что ты его любил?

— Я никогда о нём так не думал. Я любил его. Я и сейчас его люблю.

И прежде, чем я осознал, что делаю, я рухнул перед ней на колени, обхватил руками её ноги и уткнулся в них лицом, оплакивая учителя, узнав о смерти которого через десятые руки, я, в своё время, не моргнул и глазом.

Она стала гладить меня по голове. — Всё хорошо, — приговаривала она мягко. — Всё в порядке. Он должен гордиться тобой и твоими книгами. Он тоже должен тебя любить.

Какое странное чувство, — подумал я. — Вот что значит плакать! Так много времени прошло с тех пор, как я мог позволить себе что-то большее, чем просто стиснув зубы отгородиться от печали стальной стеной.

Когда я в последний раз плакал? Не могу припомнить. Наверное, в тот день, когда умерла моя мать. Месяцем раньше я стал курсантом лётного училища, покинув дом, чтобы обрести крылья в Военно-Воздушных Силах.

С того дня, как я связал свою жизнь с армией, я стал интенсивно учиться управлять эмоциями: мистер Бах, с этого момента Вы будете отдавать честь всем мотылькам и мухам. Почему Вы будете отдавать честь всем мотылькам и мухам?

Вы будете отдавать честь всем мотылькам и мухам потому, что у них есть крылья, а у Bас — нет. Вон там муха, на окне. Мистер Бах, на месте, стой!

Лицом к ней! Лицом! Равняйсь! Смирно! Отдать честь! Сотри эту улыбку со своего лица, мистер. А теперь наступи на неё, раздави эту улыбку, убей ее! А теперь подними, вынеси на улицу и похорони там.

Вы думаете, что это шутки? Кто управляет Вашими эмоциями, мистер Бах? На этом была построена вся моя тренировка, это было самым важным: кто ими управляет?