с ложечкой в руке и улыбалась.
— Действительно ли ты умеешь ходить по воде? — спросила она. — Так, как ты ходил в книге с Дональдом Шимодой?
— Конечно. И ты тоже можешь. Я и сам ещё не делал этого в этом пространстве-времени. Точнее, в том, что я считаю этим пространством-временем. Видишь, вопрос становится всё более запутанным. Но я работаю над ним постоянно.
Я помешал фадж, который окружил мою ложку одной сплошной массой в полфунта весом.
— Ты выходила когда-нибудь из тела?
Она даже не моргнула, услышав мой вопрос, и не потребовала от меня объяснений.
— Дважды. Однажды в Мексике. А однажды — в Долине Смерти, на вершине холма ночью под звёздным небом. Я наклонилась назад, чтобы посмотреть, и свалилась вверх, оказавшись среди звезд… —
Вдруг у неё на глазах появились слезы.
Я тихо сказал:
— Ты помнишь как легко было, когда ты была свободной от тела среди звёзд, как там всё естественно, просто, правильно, реально-как-по-возвращении-домой?
— Да.
— Когда ходишь по воде, чувствуешь себя точно так же. Это сила, которая у нас… это одно из проявлений силы, которая у нас есть. Всё легко и естественно.
Нам следует усердно заниматься и остерегаться использовать эту силу, а то ограничения земной жизни станут совсем запутанными и выйдут из-под контроля, и мы не сможем больше ничему научиться.
Наша беда в том, что так мы привыкли говорить себе, что мы не будем пользоваться нашей реальной силой, что теперь мы думаем, что не можем этого делать. Когда я был там с Шимодой, никто не задавал никаких вопросов.
Когда его не оказалось рядом, я прекратил занятия. Я считаю, что даже небольшие достижения в этом деле уже очень много значат.
— Как хот-фадж.
Я пристально посмотрел на неё. Она насмехается надо мной? Шоколад начал пузыриться в сковородке.
— Нет. Хот-фадж значит не так много, как усвоение основных принципов духовной реальности. Хот-фадж здесь! Хот-фадж не угрожает нашему удобному мировоззрению. Хот-фадж сейчас! Ты уже готова для хот-фаджа?
— Только самую маленькую капельку, — сказала она.
К тому времени, когда мы покончили с нашим десертом, было уже поздно и нам пришлось стоять в очереди длиной в два квартала, чтобы купить себе билеты в кино.
Дул ветер с моря, вечер был прохладным и, не желая, чтобы она замёрзла, я обнял её.
— Спасибо, — сказала она. — Я не ожидала, что мы будем стоять на улице так долго. Тебе не холодно?
— Нет, — ответил я, — совсем не холодно.
Мы заговорили о фильме, который собирались посмотреть. Она больше говорила, а я слушал: на что обратить внимание в этом фильме, как определить то место, где было угрохано больше всего денег, и те сцены, на которых сэкономили.
Она не любила, когда деньгами разбрасываются. В очереди мы также начали разговаривать и о другом.
— Легко ли быть актрисой, Лесли? Я никогда не спрашивал ни у одной из них об этом, но всегда желал узнать.
— А! Мэри Кинозвезда? — спросила она, посмеиваясь над своими словами. — Действительно ли тебя это интересует?
— Да. Для меня действительно загадка, что это за жизнь.
— Когда как. Иногда это прекрасно — когда хороший сценарий и хорошие люди, и они по-настоящему хотят сделать что-то стоящее. Но это редкий случай. Всё остальное — просто труд.
Но боюсь, что большая его часть не делает вклада в общечеловеческий прогресс. — Она вопросительно взглянула на меня. — Разве ты не знаешь, на что это похоже? Разве ты никогда не участвовал в съёмках?
— Только вне помещений, на открытой местности. Но на сцене никогда.
— В следующий раз, когда я буду сниматься, ты придёшь, чтобы посмотреть?
— Конечно, приду! Спасибо!
Как много всего у неё можно узнать, думал я. Всё, чему она научилась, когда стала знаменитостью… изменило ли оно её, испортило ли, заставило ли окружать себя стенами тоже?
Вокруг неё чувствовалось какое-то поле уверенности, её положительное отношение к жизни было притягивающим, неуловимо привлекательным.
Она стояла на той вершине, которая была видна мне лишь издали; она видела свет, она знала секрет, который никогда не был мне доступен.
— Но ты мне не ответила, — сказал я. — Помимо съемок фильмов — какова твоя жизнь, как ты себя чувствуешь в качестве Мэри Кинозвезды?
Она взглянула на меня, некоторое время поколебавшись, а затем решила, что мне можно доверять.
— Вначале это захватывающе. Ты думаешь, что ты отличаешься