Ричард Бах

Дар тому, кто рождён летать (Часть 2)

себя это искусство. Они бы помогали нам, и через несколько лет мы бы уже летали на высоте двадцать тысяч футов над пересечённой местностью со скоростью двести миль в час или даже больше.

А между тем, для интереса мы бы начали обрабатывать металлы, добывать топливо и строить моторы.

Все эти предшествующие годы полёт на планере был возможен. Он мог бы быть осуществлён. Но не был. Никто не воспользовался принципами полёта, потому что никто не понимал их, — никто не понимал их, потому что люди не верили в то, что человек вообще может летать.

Однако, независимо от того, верили люди или нет, принципы полёта существовали. Выпуклая аэродинамическая поверхность в движущемся воздухе испытывает воздействие подъёмной силы, независимо от того, движется воздух сегодня, тысячу лет назад или через тысячу лет.

Принципам нет до этого дела. Они сами знают себя и всегда истинны.

Именно мы, человечество, стремимся к тому, чтобы достичь свободы с помощью знания. Поверь в то, что нечто возможно, найди соответствующие принципы, используй их на практике, и voila! Свобода!

Время ничего не значит. Время — это лишь способ измерять промежуток между незнанием и знанием или несделанным и совершенным.

Небольшой биплан Пипс Спешел, который собирают теперь в гаражах и подвалах по всему миру, столетие назад был бы проявлением чудесного всемогущества Бога.

В наш век десятки Пипсов летают в воздухе, и никто не считает их полёт сверхъестественным. (Кроме тех, для кого двойная вертикальная бочка, за которой следует внешняя равносторонняя петля, казались сверхъестественными с самого начала).

Могу поспорить, что среди нас есть больше чем мы думаем, таких людей, для которых идеал полёта не может быть достигнут с помощью аэроплана Пипс.

Возможно, некоторые из нас лелеют тайную мысль о том, что, в идеальном варианте, полёт должен осуществляться вообще без аэроплана, что мы должны открыть принцип, с помощью которого сможем свободно парить в небе без всяких приспособлений.

Парашютисты ближе всего подходят пока к этому идеалу, но они тоже не совсем соответствуют ему, потому что могут лететь только вниз, к земле.

Обо всех механических приспособлениях, таких, как летающие платформы или сидения с реактивной тягой, можно сказать, что они не соответствуют нашей мечте — без жестянки ты не можешь ничего; закончилось горючее, и ты возвращаешься на землю.

Я предполагаю, что, в один прекрасный день, мы научимся летать без аэропланов. Я считаю, что уже сейчас существует некоторый принцип, который не просто делает это возможным, но и довольно прост.

Есть люди, которые утверждают снова и снова, на протяжении истории человечества, что это уже осуществлялось. Я не знаю принципа, который лежит в основе такого полёта, но думаю, что он каким-то образом дает нам доступ к энергии, которая порождает всю нашу вселенную изнутри.

Законы аэродинамики представляют собой лишь одно из проявлений этой энергии, которое мы можем наблюдать с помощью глаз и измерять нашими приборами. Неудивительно, что, при этом, мы можем подняться в небо только на неуклюжих, грубо сколоченных железных летательных аппаратах.

Если подключение к этой энергии должно произойти без помощи механических приспособлений, значит, мы должны открыть её в мире наших мыслей.

Исследователи сверхчувственного восприятия и телекинеза, а также те, кто изучает философские системы, утверждающие, что человек — это бесконечная идея космической энергии, избрали интересное направление.

Возможно, уже сейчас люди где-то летают по научной лаборатории. Я не могу этого отрицать, хотя, в настоящее время, это и кажется сверхъестественным. Точно так же, наш первый планер показался бы ужасно загадочным для египтян, угрюмо стоящих в маленькой долине и всматривающихся в небо.

Ещё некоторое время, пока мы будем изучать эту проблему, старый грубый заменитель из заводской стали, называемый аэроплан, будет стоять между нами и воздухом. Но, рано или поздно, — я твёрдо верю в это — все мы, египтяне, каким-то образом научимся летать.

Рай — нечто сугубо личное

Я видел, как они направляются через несколько акров бетона к своим большим самолётам с чёрными кожаными лётными сумками в руках, или как они, подобно серебристой молнии, рассекают небо на высоте четыре тысячи футов четырехструйным следом инверсии.