Ричард Бах

Дар тому, кто рождён летать (Часть 2)

работают рычаги управления, узнает, что значит быть пилотом.

Может быть, это ему не понравится, но если захочет, пусть приходит, я буду ждать его там. Почему бы вам не сказать ему, что его ожидает полёт в аэроплане, если он придёт?

Мы ещё немного поговорили, и в голосе женщины появилась некоторая надежда, она ухватилась за эту соломинку, чтобы спасти сына. Затем, вечеринка закончилась.

Этой ночью я думал о мальчике. И о том, что тот, кто летает, должен выплатить свой долг. Мы не можем прямо отблагодарить нашего первого полётного инструктора, который повернул всю нашу жизнь в иное русло.

Мы можем уплатить этот долг, лишь передавая дальше этот дар, который мы получили, в руки тех, кто ищет своё место в жизни и свою свободу так, как когда-то это делали мы.

Если ему это понравится, думал я, паренёк сможет мыть и вытирать Каб в уплату за получаемые уроки. Он будет делать так же, как и все ребята, которые помогали лётчикам с тех пор, как появились первые самолёты. И когда-нибудь, он сам поднимется в небо, и часть моего долга будет уплачена.

Рано утром на следующий день я пришёл в аэропорт, надеясь на то, что он тоже придёт, и мы полетим вместе. Кто знает?

Может быть, он окажется одним из тех врождённых пилотов, которые постигают идею полёта одним интуитивным озарением и понимают сразу же, что в самолёте есть что-то такое, на чём может быть построен весь образ жизни.

Через час он уже будет летать прямо по горизонтали, набирать высоту, планировать к земле и поворачивать, он сможет даже заходить на посадку…

Я думал об этом, отвязывая Каб, проверяя его перед полётом, разогревая мотор. Конечно, может быть и так, что ему не понравится летать.

Почему-то в мире встречаются люди, которые не находят, что самолёт — это прекрасная, очаровательная вещь, которые не имеют ни малейшего желания оказаться один на один с царственным величием голубого неба и взглянуть оттуда на землю. Возможно, мальчик принадлежит к их числу.

Но, по крайней мере, я предложу ему дар, и он точно будет знать, что полёт — это не то, что он ищет. В любом случае это как-то ему поможет.

Я прождал весь день. Он не появился. Он не пришёл даже для того, чтобы посмотреть на самолёт. Я никогда так и не узнаю, был ли он прирождённым пилотом или нет.

— Вот это да! — сказал я позже своему штурману, летя над пересеченной местностью домой. — Это просто чудо! Человек приходит с неба, садится на землю и предлагает бесплатно познакомиться с полётом — ведь с этим ничто другое никогда не сравнится — и мальчик не желает даже попробовать!

Если бы я был на его месте, я бы пришёл ещё до восхода солнца и ходил бы взад-вперёд, томясь в ожидании!

Некоторое время прошло, пока я искал ориентир, а затем штурман спросил:

— Ты задумывался, хотя бы раз, над тем, как он получил это приглашение?

— Какая разница, как он его получил? Важно его содержание, а не то, как он о нём узнал.

— Ему сказала об этом мать. Его мать! Как ты думаешь, внимательно ли отнесётся пятнадцатилетний сорванец к тому, что говорит его мать?

На этот вопрос можно было не отвечать. Истина обладает свойством доходить даже под рёв мотора и шум ветра.

На этом история заканчивается. Возможно, к этому времени мальчик уже нашёл свой путь в жизни, а, может быть, он привязался к героину или уже мёртв. У него была своя жизнь в этом мире, и он жил её так, как хотел.

Мы можем предложить другому человеку дар, но мы не можем заставить его принять этот дар, если он сам этого не пожелает.

Я не разочарован. Я попытаюсь ещё раз, когда появится подобная возможность, и может быть, я когда-то начну выплачивать свой долг старому Бобу Кичу, моему первому инструктору, который однажды утром встретил меня в аэропорту и изменил всю мою жизнь, улыбаясь и говоря: «А эту штуку мы называем крыло…»

Удивительное соревнование

Это было самое странное соревнование, в котором я когда-либо принимал участие. Оно было таким необычным, что это вполне мог быть и сон.

Умопомрачительно лазурное небо казалось не совсем реальным. Кое-где по нему были разбросаны бархатные полупрозрачные облака (они не затеняли солнце, оно просвечивало сквозь них лимонным светом).