Ричард Бах

Дар тому, кто рождён летать (Часть 1)

пилот лайнера, желающий знать, когда можно ожидать разрешения на взлёт, и парню пришлось вернуться к реальности.

Однако, деньги. Самая большая кувалда, которой мир разносит вдребезги компании, — это деньги. Под её ударами вам суждено согнуться; если вы желаете посоревноваться, то нужно иметь хоть чуть-чуть злобного упорства и выносливости, если вы хотите оказаться на самой верхушке, нужно иметь очень много злобного упорства и выносливости.

Ист Айленд Эйруэйз не пошла ни по одному их этих путей. В это первое лето авиалиния принесла доход $2148 от продажи билетов. Расходы составили $6529. Итого, получается $4381 убытка.

Это был бы явный знак беды и безнадёжности для компании, если, и только если основной её целью была бы прибыль. Но всему внешнему миру, всем этим деловым реалиям довелось только беспомощно клацнуть зубами.

Потому что Ист Айленд Эйруэйз опирается не на принципы, диктуемые ей миром, а на свои собственные принципы.

— Я рассказала об этом Маури, моему юристу, — продолжила миссис Фрайди, — и он сказал мне: «Ты не собираешься — это было бы безумное вложение денег, — я надеюсь, ты не собираешься вкладывать в это деньги с целью получить прибыль?» — а потом добавил:

«Смотри. Ты ведь не тратишь свои деньги в ночных клубах, и потом, у каждого должно быть хобби, и если это самолёт — всё в порядке.

Ты в своем положении просто можешь потратить деньги в своё удовольствие, и если самолёт его тебе доставляет, то вперёд, вот тебе моё благословение. Я тебе завидую» — она улыбнулась спокойной, очаровательной улыбкой, от которой любой мир оказался бы на лопатках.

— Прибыль, слава Богу, никогда не была нашим мотивом, а радость и удовольствие — были. И, в этом смысле, мы добились успеха. Я и вправду люблю наш Бомбардировщик. Радость.

Когда на первом месте у вас стоит радость, а деньгам отводится второе или третье, то миру будет крайне нелегко вас укротить.

Когда уничтожение-с-помощью-денег не сработало, мир переключился на затруднения в работе. Погода. Обслуживание. Задержки рейсов.

— Я помню, как однажды я опаздывал, — рассказывал Крэмер. — Была гроза, и аэропорт Ла Гуардиа был закрыт. Все авиа-такси отменили свои рейсы в этот вечер. Я был в Рипаблик-Филд на Лонг-Айленде, а Элинор с пассажирами ждала меня в Ла Гуардиа.

Я каждый час вызывал Ла Гуардиа, пытаясь уговорить диспетчера, чтобы у нас не возникло часовой задержки при посадке. Всё, что у меня было, — это один сухой сырный крекер. Наконец, я таки прорвался и приземлился в Ла Гуардиа, а они там устроили праздник!

Один парень сбегал и накупил холодных закусок, уложил их в коробку и притащил в аэропорт. Я вылез из кабины, а он мне: «Эй, а ростбиф хочешь?» — и протягивает мне его. Я за всё это время съел только этот один сырный крекер, и я сказал: «Мы сейчас отправляемся. Самолёт сейчас улетает».

Они стали бегать туда-сюда с багажом, а этот импровизированный праздник продолжался и в полёте. Тогда я попросил: «Потише, пожалуйста». Я грозно посмотрел на Элинор, и все утихомирились.

— Время от времени, он бросал на меня грозные взгляды, — подхватила миссис Фрайди, — и я знала, которые из них были по делу. Ему приходилось мириться с изрядным шумом и суматохой в этом большом заднем салоне, и он мирился с этим, пока это не мешало вести самолёт.

Но если какой-нибудь пассажир, по неосторожности, закуривал сигарету — мы тут же получали предупреждение и тушили её.

В конце концов, жестокий и любопытный мир победил. Когда страховые взносы на воздушные такси удвоились с полутора до трёх тысяч долларов, это уже было слишком. Но партнёры совсем не выглядели потерпевшими поражение.

— Не думаю, что этим летом мы будем снова совершать на Бомбардировщике регулярные рейсы, — сказал Крэмер. — Мне нужно будет поискать где-нибудь работу.

Но иногда, он будет прилетать в Ла Гуардиа, наполняя воздух аэродрома тарахтением и треском, которые он издает, когда рулит по земле, и которые сходу узнают дежурные по площадке.

— Они не раз говорили мне что-то вроде того: я прилетаю вечером, а они мне: «Ты только погляди! У него огонь вырывается из выхлопных труб!» А этот треск… ММРРрроуЧККрелчкАУМ… тарахтение и все прочее, и они восхищаются…

«Парень, это здорово!» Впечатление такое, что все становятся счастливыми от встречи с нашим самолётом.