Ричард Бах

Дар тому, кто рождён летать (Часть 1)

контакт, я не мог оторваться от земли, и это ровно за час до заката, когда динозавру суждено будет умереть.

Впервые в жизни я понял тех современных пилотов, которые используют самолёты, как средство для деловых поездок и не желают иметь хлопот с такими занятиями, как воздушная акробатика и отработка вынужденных посадок.

Шансы, что двигатель остановится, или что этот маленький второстепенный тросик разорвётся надвое, совершенно ничтожны.

Если бы такого рода вещи произошли со спортивным пилотом, который уделяет внимание таким таинственным подробностям и наслаждается своей компетентностью в этих вопросах, — это было бы справедливо.

Но, причём тут я и мой деловой самолёт, когда на том конце меня ждут люди, и ровно на шесть запланирован обед. Поскольку вынужденная посадка для делового человека — действительно несправедливость, я начал понимать, почему он считает, что подобные вещи с ним вообще не могут случиться.

До наступления темноты я собирался предпринять ещё одну попытку взлететь с того маленького луга в Канзасе. Я уже опоздал на встречу, но снегу это было всё равно. И холоду, и лугу, и небу. Смоляной яме динозавры также были безразличны.

Смоляная яма есть смоляная яма, а снег есть снег; пусть динозавры пекутся о том, как им высвободиться.

Двадцать первая попытка взлететь, и вот Ласкомб, распыляя снег, пробежал по уже достаточно длинной колее, скорость подпрыгнула до сорока пяти, он задрожал, покачнулся, подался в воздух, снова коснулся снега, стряхнул его с себя и, наконец, взлетел.

Я думал обо всём этом, когда мы, повернув на Линкольн, неслись по трассе в сумеречных тенях. Теперь в моём бортовом журнале значились восемнадцать вынужденных посадок, и только одна из них была несправедливой.

Не так уж плохо.

ММРРрроуЧККрелчкАУМ…

и праздник в Ла Гуардиа

Приходилось ли вам когда-либо, проснувшись, обнаруживать, что вы стоите на перилах огромного моста или на самом краю стоэтажного небоскрёба, покачиваясь над пропастью, и удивленно спрашивать себя, что вы здесь делаете, уже буквально приготовившись прыгнуть?

Сыпался ли на вас в ответ целый град причин — тут войны, там ненависть; везде собаки готовы перегрызть друг другу глотку; единственное, что ценится и играет какую-то роль — это вшивый доллар; луга превратились в мусорные свалки, реки — в потоки дряни; никто не стоит за справедливость, за добро, за вежливость; впечатление такое, что где-то произошла ошибка и вы родились не в том мире, это совсем не та Земля, на которую вы подавали заявление, и изменить всё можно лишь спрыгнув с чего-нибудь высокого, в надежде, что земля, лежащая внизу, окажется дверью в иные жизни, лучшие, где вас ждёт радость, возможность проверить себя и сделать что-нибудь действительно стоящее?

Ладно, задержитесь ещё на минуту, прежде чем прыгнете. Потому что я хочу рассказать вам одну историю. Это история о паре столь же сумасшедших, сколь и здравомыслящих ребятах из Бедлама, которые вполне могли бы стать вашими друзьями.

Которые решили, что вместо того, чтобы прыгнуть, они лучше сгребут мир в охапку и тряхнут пару раз, чтобы он стал таким, каким бы им хотелось, чтобы он стал.

Мужчина — это Джеймс Крэмер, пилот. Женщина — это Элинор Фрайди, редактор книгоиздательской компании. А с миром они проделали вот что — они открыли авиалинию.

Ист Айленд Эйруэйз появилась на свет, потому что Джим Крэмер увидел Твин Цессну Т-50, Бамбуковый Бомбардировщик 1941 года выпуска, который стоял в аэропорту на привязи, постепенно превращаясь в обломки. И ему захотелось спасти его, не дать ему погибнуть.

Ист Айленд Эйруэйз появилась на свет, потому что Элинор Фрайди хотелось, чтобы она могла добраться из Нью-Йорк-Сити в свой дом на берегу Лонг-Айленда, не будучи при этом до смерти измученной четырехчасовой ездой в автомобиле в сплошных пробках по летней жаре.