Ричард Бах

Дар тому, кто рождён летать (Часть 1)

жёлтые глаза спокойно наблюдали, оценивая качество посадки, остроугольные уши чутко улавливали едва различимое «пух!», с которым расцветали позади самолётов тормозные парашюты, голова неспешно поворачивалась вслед приземлившемуся самолёту, затем возвращалась назад, чтобы посмотреть на посадку следующего.

Иногда посадка получалась тяжелой, и глаза на мгновение сужались в тот момент, когда подушечки лап ощущали, как содрогается земля под самолётом, — он не делал поправку на боковой ветер, и из-под его пострадавших колес вырывалось облако сизого дыма.

Это происходило в холодный октябрьский день. Кот наблюдал посадки три часа кряду, пока не приземлились двадцать семь самолётов, в небе не стало пусто и не затих вой последнего заглушаемого двигателя, доносившийся со стороны стоянок.

Затем кот вдруг поднялся, и даже не потянувшись, как обычно поступают в семействе кошачьих, поспешил прочь и исчез в высокой траве. 167-я Тактическая Истребительная Эскадрилья прибыла в Европу.

Когда истребительная эскадрилья возрождается после пятнадцати лет небытия, обычно возникают проблемы. Из тридцати лётчиков эскадрильи лишь несколько были опытными пилотами, поэтому проблемы 167-й эскадрильи, в основном, заключались в отсутствии профессионализма.

Двадцать четыре человека из её летного состава лишь за год до этого закончили училища.

— Мы справимся, Боб, и сделаем это наилучшим образом, — сказал майор Карл Лэнгли командиру эскадрильи. — Не в первый раз я отвечаю за операции, и, должен тебе сказать, никогда не видел пилотов, у которых было бы столько рвения и желания всему этому научиться.

Майор Роберт Райдер легонько стукнул кулаком по грубой деревянной стене своего будущего кабинета.

— Это я тебе могу гарантировать, — сказал он. — Но нам с тобой досталась нелегкая работа. Это Европа, а ты ведь знаешь, какая в Европе зимой погода.

Если не считать командиров, то из молодых лишь у Хендерсона есть какой-то опыт полётов в плохих погодных условиях, да и то у него этого опыта — одиннадцать лётных часов. Одиннадцать часов!

Карл, представь себе, что нужно вести четверку этих пилотов на старых F-84 в дожде и тумане, на двадцати тысячах футов. Или вообрази себе, что им нужно садиться вслепую на мокрую полосу при боковом ветре. — Он бросил взгляд на улицу через забрызганное грязью окно.

Облака высоко, внизу хорошая видимость, автоматически отметил он про себя. — Мне доверили эту эскадрилью, и я сделаю всё, что в моих силах, однако я никак не могу отделаться от мысли, что прежде чем 167-я станет настоящим боевым подразделением, мы потеряем пару наших ребят на склонах этих гор. А вот этого мне совсем не хочется.

Искристо-голубые глаза Карла Лэнгли вызывающе вспыхнули. У него всегда была страсть браться за работу, которая другим казалась невозможной.

— У них есть знания. Возможно, они знают полёт по приборам даже лучше, чем мы с тобой, они ведь только из училища. Всё, что им нужно, — это опыт. У нас есть тренажер. Мы можем гонять его по десять часов в день, отрабатывая полёт и посадку по приборам на любую базу Франции.

Они пошли в 167-ю эскадрилью добровольно, и они полны желания работать. Теперь наша задача — дать им работу.

Командир эскадрильи вдруг улыбнулся.

— Когда ты так говоришь, я почти готов тебя поймать на том, что ты бы и сам ринулся вместе с ними в полёт. — Он помолчал, потом заговорил неспешно.

— Я припоминаю старую 167-ю, в Англии в 1944 году. У нас тогда были новые Тандерболты, на их борту мы рисовали наш боевой символ — маленького персидского кота. Что бы Люфтваффе ни запустил в воздух, нам это было нипочем.

Я думаю, тот, кто энергичен и настойчив в мирное время, тот храбр и смел на войне. — Он кивнул своему ответственному за операции.

— Нельзя сказать, чтобы я думал, будто мы избежим своей доли аварийных случаев с этим старым самолётом, или что нам не нужно будет изрядного везения, прежде чем эти парни начнут возвращать этой эскадрилье её былое имя, — сказал он.

— Ну, давай, разрабатывай расписания полётов и занятий на тренажере начиная с завтрашнего дня, и посмотрим, каковы они на самом деле, твои пацаны.

Через минуту майор Роберт Райдер остался один в своем кабинете, погружающемся в сумерки. Он подумал о старой 167-й. С грустью.