Ричард Бах

Ничто не случайно

и кто не прочь полетать.

— Можешь полетать восточнее, над площадкой для гольфа, — посоветовал Билл Каугилл, когда приехал на своем пикапе. — Может быть, еще оттуда народ придет. Он был больше всех своих заинтересован в том, чтобы полеты имели успех. Видать потому, что хотел убедиться, что участок можно превратить в аэропорт.

— Как здесь насчет бензина, Билл? — спросил я. — Есть где-нибудь заправочная станция? Можно ли где-то взять пятигаллонную канистру бензина, обычного автомобильного бензина?

— Если нужно, у меня в доме кое-что есть. Там много.

— Хорошо, возможно, я возьму у тебя галлонов десять. Еще двое вышли из автомобилей.

— Прокатиться можно? — спросили они.

— Естественно.

— Тогда поехали. И мы поехали. Кружа над местом посадки, я обратил внимание, что автомобили выстроились у конца полосы, перегородив ее. Если мы будем долго катиться после посадки, никуда с полосы не сворачивая, то въедем прямо в самую их гущу. Я убрал газ и решил, что, если наземная скорость окажется слишком большой, я поверну несколько влево и ближе к вершине сделаю резкий поворот вправо. Если всё получится хорошо, удастся даже не повредить самолет. И всё же, длинного пробега мне не хотелось.

Благодаря этим раздумьям посадка у нас вышла жесткой, мы подскочили, отразившись от земли, в воздух и, подпрыгивая, остановились. Это было напоминание, что слишком коротко приземляться тоже не стоит.

После этих первых пассажиров у меня в кармане осталось $9. Я оставил на некоторое время самолет желающим на него поглазеть и направился на противоположную сторону улицы к забегаловке с гамбургерами, которая принадлежала Лу-Хуану. Еда! Так же как бензин был на вес золота для самолета, эти две горячие сосиски и два стакана молочного коктейля были на вес золота для его пилота. Я был рад просто посидеть, жуя что-то более существенное, чем сено.

Вокруг самолета собралась немалая толпа любопытных, и я стал беспокоиться за его обшивку. Я взял с собой стакан апельсинового напитка и вернулся к самолету. Там меня уже ждали новые пассажиры. Время от времени, в паузах Билл снова заговаривал со мной об этом поле.

— Если бы ты собирался устроить здесь аэропорт, что бы ты сделал в первую очередь? Так, чтобы уложиться, скажем, в пятьсот долларов?

— Да тут ничего особенного и не нужно делать. Может быть, засыпал бы землей вот это место ближе к концу полосы, хотя многовато пришлось бы засыпать. Нет, не стал бы этого делать. Всё, что здесь нужно сделать, — это обозначить наиболее ровный участок земли. Это самое сложное — выбрать то место, куда самолет будет садиться и куда он будет катиться.

— И ты считаешь, что здесь ничего не нужно ровнять?

— Думаю, нет. Нет ничего лучше взлета под гору и посадки вверх по склону. Просто пометь известью или чем-то в этом роде место, предназначенное для посадки. Позже можешь поставить здесь бензоколонку, если захочешь. Учитывая, что рядом озеро и забегаловка, где можно перекусить, получится замечательный маленький аэродром.

— А какой ширины, по-твоему, должна быть полоса?

— Ну, я думаю, где-то примерно отсюда... и вот где-то... досюда, будет как раз достаточно по ширине. Даже более чем достаточно. Он взял из кузова пикапа двусторонний топор и сделал в земле пометки с каждого края посадочной полосы.

— Я сейчас это просто отмечу, и, может быть, когда-нибудь у нас что-то из этого выйдет. Так же как это происходило с первыми бродячими пилотами, так это случилось и со мной. Топор оставлял отметки там, где приземлился первый самолет, и потом в этом месте начинали садиться многие самолеты. Уже позже я подумал, что если это поле превратится в аэропорт, то в мире станет меньше одним пастбищем, с которого могут летать странствующие пилоты.

— Я полечу с тобой, если ты пообещаешь, что мы будем лететь спокойно... Это был мой водитель красного «форда», сам назвавшийся трусом, — Рэй.

—Ты хочешь, невзирая на все опасности, подняться в воздух? — спросил я. — В этом древнем самолете?