Ричард Бах

Ничто не случайно

выясним, подумал я. Мы будем всё делать так, будто это маленький городок. Приземлившись, мы подрулили к бензозаправке и заглушили мотор. Поблизости в одном ряду стояли девять аэропланов. С другой стороны находился кирпичный ангар, в котором размещался старинный локомотив. Человек, который приехал, чтобы открыть заправочную станцию, проработал в аэропорту Монмаута тридцать лет и не раз летал на биплане.

— Я летал, когда здесь только появились первые шесть инструкторов, а затем восемь, — сказал он. — Здесь тогда училось летать тридцать человек, и было великое множество аэропланов. Была и другая взлетная полоса, вон там, где сейчас кукурузное поле. Это самый старый постоянно действующий аэропорт в Иллинойсе, вот что я вам скажу. Он работает с 1921 года.

К тому времени, когда мы вылезли из его машины возле ресторана, находящегося в полумиле от аэропорта, мы узнали кое-что о том, как в Монмауте обстоят дела с авиацией. Ее слава ушла в прошлое. Когда-то это был город, в который заезжали самые известные пилоты, а теперь здесь летают по выходным лишь несколько любителей.

Наше знакомство с жителями города началось в прохладном зале ресторана с официантки по имени Бет. Она интересовалась аэропланами, но обнадежила нас только гамбургерами. — Лето — не самое подходящее время для вас. Все ученики колледжей разъехались по домам.

Затем последовала продолжительная тишина, и Бет оставила нас одних, подарив на прощание грустную улыбку. — Да-а, — устало сказал Стью. — Не очень весело. Куда мы полетим дальше? Я перечислил несколько мест, но все они были не более перспективными, чем Монмаут.

—...в крайнем случае, мы можем попытать счастья в Маскатине. Название как-то слишком напоминает о москитах, — отозвался Стью о городе, на который я возлагал надежды. — Ладно, теперь за работу. Давай попробуем сделать здесь всё как обычно, и посмотрим, что из этого выйдет. Попытка — не пытка, ты ведь знаешь. Может быть, стоит прыгнуть разок с парашютом, чтобы хоть как-то расшевелить людей.

Прыжок с парашютом — наше самое надежное средство. К тому времени, когда мы разгрузили аэроплан и были готовы к взлету, было уже пять часов — идеальное время для привлечения толп.

Стью прыгнул с высоты 3500 футов в дымку, которая закрывала горизонт, и полетел, как метеор, вниз, по направлению к травяной взлетной полосе. Его купол внезапно раскрылся большим белым цветком — последняя модель парашюта «Кингс Рэнсом», мешочек с аккуратно сложенным нейлоном — и вот Стью медленно поплыл вниз, как уставшее кучевое облачко.

Когда я нырнул, чтобы покружить вокруг него, я увидел, что собралось уже несколько машин, но их число было намного меньшим, чем можно было ожидать от такого города. Затем мы с бипланом проделали несколько финтов в воздухе над кукурузными полями и приземлились. Этот прыжок у Стью тоже получился удачным, и когда я подкатил к нему, он уже во всю расхваливал прохладу воздуха на высоте 3500 футов. Но люди не хотели летать.

— Этот самолет проверен государственной технической инспекцией? — донесся до меня вопрос одного типа, который внимательно разглядывал биплан. Да, о полетах вблизи маленького городка остается только мечтать, думал я. Создается впечатление, что жители современных городов живут в настоящем времени с его бешеными скоростями и гарантиями безопасности. К концу дня мы прокатили всего двух пассажиров.

Местные пилоты были очень любезны и обещали на следующий день большее стечение народа. — Месяц назад у нас здесь был слет парашютистов, и тогда машины стояли везде вплоть до самого поворота на главное шоссе, — говорили они. — Подождите лишь немного, пока весть о вас разойдется по окрестностям.

К тому времени, когда мы подходили к ресторану, чтобы поужинать, у меня снова возникли серьезные сомнения по поводу Монмаута. — Стью, что ты скажешь о том, чтобы завтра полететь дальше? Или это место кажется тебе хорошим? — Два пассажира. Ты ведь знаешь, что для первого дня это нормально.

— Да, но это место совсем не выглядит перспективным, не так ли? В маленьких городах мы — большое событие, и люди выходят, по крайней мере, для того, чтобы взглянуть на нас. А здесь мы — всего лишь еще один аэроплан. Никому нет до нас дела. Мы заказали у Бет ужин, а она улыбнулась и сказала, что рада нас видеть.