Курт Зелигманн

История магии и оккультизма (Часть 1)

и сильна'.

Но страх перед призраками и привидениями не мешал древним грекам вызывать души умерших в особых местах, предназначенных для таких ритуалов. Заклинателей душ называли 'психагогами' - 'душеводителями'. О самих ритуалах известно очень мало, но можно не сомневаться, что им предшествовали пост и сосредоточение. Почти наверняка для этих церемоний, проводившихся под покровом ночи, требовались также кровь и сожжение жертв. Психагоги были весьма влиятельными особами. Один из них не побоялся передать тирану Периандру (625 - 585 гг. до н.э.) дурные вести от его усопшей жены. Покойница явилась перед заклинателем обнаженной и дрожащей от холода, ибо на похоронах ее одежды погребли вместе с ней, а не сожгли на костре, как требовал обычай. Услышав это, мудрый Периандр повелел устроить общественный пир для всех коринфских женщин. Нарядившись в лучшие одежды, женщины собрались на городской площади, ожидая пышных зрелищ. Однако им было велено раздеться, после чего одеяния их собрали и сожгли в яме, посвятив покойной супруге тирана. Жена Периандра объявила устами психагога, что теперь ей тепло и уютно в царстве Аида.

Несмотря на то, что некоторые философы и, в первую очередь, Платон, возмущенно протестовали против некромантии, ритуалы заклинания мертвых остались важной составной частью эллинистической религии.

Наряду с культом мертвых и некромантией, существовали также особые магические обряды умилостивления покойных героев. Вообще, этих полубогов побаивались, но во времена опасности они становились милосердными покровителями и защитниками людей. Как правило, культ героя был тесно связан с каким-либо городом или районом; в более древние времена он мог иметь форму культа предков или домашних богов, центральным элементом которого являлось поклонение домашнему очагу. Усыпальницами некоторых героев служили небольшие здания, окруженные колоннадой, священными деревьями и садами. Могилы других были недоступны всеобщему обозрению, располагаясь под фундаментами общественных построек; точное их местонахождение хранилось в тайне из опасения, что кости героя могут похитить. Кости эти, как впоследствии мощи христианских святых, наделялись чудодейственной силой, дарующей удачу городу или местности, где они погребены. Отличной иллюстрацией к этому поверью служит миф об Эдипе. Узнав о том, что он убил собственного отца и стал супругом своей матери, Эдип во искупление этих чудовищных злодейств отправился в скитания по городам и весям Эллады. Несмотря на то, что все питают к нему отвращение, несмотря на то, что на нем лежит тягчайшая вина, города соперничают между собой за право предоставить ему кров, ибо всем известно: Эдип принесет удачу той земле, где будет похоронен.

Магические обряды в честь героев совершались ночью, в весьма торжественной обстановке. Они отличались от ритуалов, входивших в культ богов. Жрец культа открывал отверстие в западной стене гробницы героя и произносил магические формулы. В жертву герою приносили вино, молоко и умащения для волос; в отверстие вливали кровь, которая, как считалась, на время возвращала покойного к жизни. От усыпальницы героя исходила могучая сила, влиявшая на жизни людей и на благосостояние города, а подчас таинственным образом отражавшаяся и на судьбе всей страны. Агамемнон, покоящийся в такой усыпальнице, играет активную роль в действии трагедии Эсхила 'Хоэфоры': он ни разу не появляется на сцене, но без него трагедия осталась бы незавершенной. В 'Персах' герой-царь Дарий восстает из могилы, чтобы принять участие в действии. В этой трагедии Эсхил впечатляюще воссоздал магический ритуал заклинания мертвого.

Но, как известно, от великого до смешного один шаг. Греки превращали в героев и причудливых аллегорических персонажей, шутливое поклонение которым становилось пародией на героический культ. В Мунихии воздавали почести мифическому Акратопоту, который пил неразбавленное вино. В глазах любого порядочного эллина он был закоренелым пьяницей: ведь греки всегда разбавляли вино водой. В Спарте поклонялись Кераону и Маттону - виночерпию и хлебопеку, а в Беотии место героев в аналогичном культе и вовсе заняли хлеб и пироги. Такая самоирония очень характерна для греков. В противовес им, все ближневосточные культы преисполнены торжественного пафоса. В Ветхом Завете невозможно обнаружить даже следов чувства юмора. Фригийцы, вавилоняне и ассирийцы неисправимо благоговейны в своей обрядности, а персы и евреи бесконечно суровы и строги.

Знамения, оракулы и астрология.