Шантидева

Луть Бодхисаттвы

у меня,

Устремленного к Пробуждению?

Нет ничего, к чему постепенно

Нельзя было бы себя приучить118.

И потому, привыкнув превозмогать небольшие страдания,

Сумеешь вытерпеть и великие муки.

И разве ты не считаешь ничтожным

Страдание от укусов жуков,

Слепней и комаров119,

Жажды, голода и сыпи на теле?

Сноси терпеливо

Жару и холод, ветер и дождь,

Странствия и болезни, кабалу и избиения,

А иначе твои мучения будут приумножаться.

Одни при виде собственной крови

Обретают особую смелость и стойкость.

Другие же, увидев чужую кровь,

Теряют сознание.

И стойкость, и малодушие

Берут начало в уме.

И потому не поддавайся страданиям

И превозмоги свою боль.

Даже в страдании мудрецы сохраняют

Ясность и невозмутимость ума.

Ибо это сражение с клешами,

А во всякой битве немало мучений120.

Героями величают тех,

Кто, невзирая на муки,

Одолел врагов своих — ненависть и страсть.

Остальные же умерщвляют лишь трупы.

К тому же страдание обладает благими свойствами,

Ибо в страждущем гордыня усмиряется,

Пробуждаются сочувствие ко всем существам в самсаре,

Страх перед пагубным и стремление к Победителям121.

Если я не гневаюсь на желтуху —

Источник страшных мучений,

Тогда к чему гневаться на живущих,

Ведь они также — жертва условий?

Хотя никто не желает болеть,

Болезни все же приходят.

Подобно этому, хотя никто не желает гневаться,

Гнев вспыхивает вопреки нашей воле122.

Не помышляя: “Да разгневаюсь”,

Люди, сами того не желая, приходят в ярость.

Так же и гнев вспыхивает,

Не помышляя: “Да возникну”.

Всё зло, какое только существует на свете,

И всевозможные изъяны

Появляются в силу условий.

Ничто не возникает само по себе.

Собрание условий

Не имеет намерения: “Да возникнет...”,

И порождаемое ими

Не имеет намерения: “Да возникну”.

То, что якобы является праматерией123,

И то, что описывается как “я”,

Не появляются на свет, помыслив:

“Да возникну”.

Поскольку они не возникают, они и не существуют,

Как же могут они захотеть появиться?

Поскольку [“я”] было бы постоянно связано с объектами [восприятия],

Эта [связь] никогда бы не прекращалась.

Если бы атман был вечен124,

Он был бы бездеятелен, как пространство.

И, даже попав в иные условия,

Какие деяния он, неизменный, мог бы совершить?

Как может атман совершать деяния,

Если в момент деяния он остается таким же, как прежде?

Если же он совершает деяние в силу связи [с чем-то иным],

То разве [атман] — причина [деяния]?

Итак, все зависит от определенных [причин],

Которые также от чего-то зависят.

Зачем же, осознав это, гневаться

На явления, подобные призракам?

Тогда укрощать гнев было бы неразумно,

Ибо кто и что стал бы обуздывать125?

Это разумно, ибо в силу зависимого возникновения

Страдание отсекается126.

И потому, видя, как недруг или благожелатель

Совершает неправедное деяние,

Я сохраню безмятежность,

Думая: “Это — следствие условий”.

Если бы все совершалось

По желанию существ,

Тогда бы никто не ведал страданий.

Ибо страдания кто желает?

По невнимательности

Люди ранят свои тела о шипы и другие предметы.

А желая заполучить женщин и прочее,

Они приходят в ярость и отказываются от пищи.

Есть и такие, кто вешается,

Со скал бросается в пропасть,

Глотает яд и вредоносную пищу,

Уничтожает себя пагубными делами.

Если под влиянием клеш

Они лишают жизни даже свое драгоценное “я”,

Как могут они не причинять вред

Телам других живущих?

Даже если не питаешь сочувствия к тем,

Кто, в плену своих клеш,

Совершает самоубийство,

Разве мыслимо на них гневаться?

Если такова уж природа незрелых существ —

Причинять зло другим,

Тогда злиться на них столь же нелепо,

Как гневаться на огонь за то, что он обжигает.

А если их порок случаен

И они добры по своей природе,

Тогда злиться на них столь же нелепо,

Как гневаться на небо за то, что дым застилает его.

Я гневаюсь не на палку — источник боли моей,

Но на того, кто ею орудует.

Но ведь им движет ненависть,

Значит, на ненависть и следует гневаться.

В прошлом я причинял

Такую же боль другим существам.

И если теперь они мне наносят вред,

Я сам это заслужил.

Вражеский меч и тело мое —

Вот две причины страданий.

Так на кого же мне гневаться —

На меч, схваченный им, или на тело, обретенное мною?

Это тело подобно болезненному нарыву,

Прикосновения к которому вынести невозможно.

Если в слепой жажде я сам за него цепляюсь,

На кого же мне гневаться, когда тело пронзает боль?