Даниил Андреев

Роза мира (часть 5)

вплотную к

своему последнему, роковому рождению в эпоху седьмого или

восьмого понтификата.

Кажется, местом его рождения будет одна из стран Латинской

Америки, но это рождение, само по себе, обещает оказаться

совершенно особенным. Принужденная принять человеческий облик

для того, чтобы сделаться его матерью, Лилит по воле Урпарпа

примет этот облик без какого бы то ни было рождения: она не

будет нуждаться ни в отце, ни в матери, ни в детстве; она прямо

явится путем черного чуда в облике женщины. Явные нарушения

законов природы, сверхъестественные связи с грозными существами

иных миров, колдовские сказания и легенды окружат ее

кратковременную жизнь. Зачав физическое тело грядущего

анти-Логоса не от человеческого семени, а от сил самого

Гагтунгра, она вскоре после рождения младенца исчезнет из

Энрофа, так как эта ее миссия будет выполнена. И хотя позднее

Лилит явится в человечестве еще раз, но тогда ее миссия и ее

женственный человеческий облик будут иными; иным будет и само

явление ее, хотя столь же непостижимым, как предыдущее.

Как и у всех людей, физическое тело анти-Логоса будет из

сиайры.

Умнейший из всех, кто когда-либо жил, превосходящий

гениальностью всех гениев человечества без сравнения, он к

тридцати трем годам уже станет общепризнанным главой мировой

науки. Молниеносный охват мыслью сложнейших научных и

трансфизических проблем, мгновенное проницание в глубь

разнообразнейших дисциплин, и естественных и гуманитарных,

сверхчеловеческая работоспособность, беспримерная

разносторонность дарований, включая гениальность поэтическую и

зодческую, ряд фундаментальных открытий, которыми он начнет

обогащать человечество с головокружительной быстротой, показная

доброта к людям по праву стяжают ему наивысший авторитет в

глазах большинства населения земного шара. В некоторых научных

дисциплинах он произведет переворот, реабилитировав кое-какие

из принципов магии и несравненно углубляя и дополняя их тем

знанием, которое будет подаваться в круг его мышления из его

высшего, неисчерпаемого, самим дьяволом обогащаемого ума.

Он будет красив поражающей, но страшной красотой. Впрочем,

по чертам его лица будет трудно определить принадлежность этого

человека к какой-либо нации, даже к определенной расе, и он

будет казаться синтетическим воплощением человечества в одном

лице.

В возрасте около тридцати лет он примет духовный сан и

вскоре станет как бы вторым человеком в человечестве, с видимым

смирением дожидаясь часа, когда смерть верховного наставника

даст ему право через всемирный референдум возложить на себя эту

тиару самому.

И вот, ему исполнится тридцать три года - возраст, в

котором закончил свой путь по земле Иисус, - возраст,

отмеченный смертью и воскресением Планетарного Логоса. У людей,

обладающих исключительными мистическими дарами, этот возраст

нередко бывает рубежом, когда устанавливается неразрывная связь

их бодрствующего сознания с монадой. Именно в подобном возрасте

совершит этот человек свое первое необычайное чудо - акт,

действительно, беспрецедентный: свое физическое тело, доселе

состоявшее из сиайры, он превратит в тело, состоящее из агги.

Впервые за все время существования Энрофа на земле появится

существо, облеченное не в физическое тело, а в каррох. Минута

этой трансформы явится для него минутой ослепительнейшей

радости, ибо это будет действительно величайшая из побед,

отодвигающая от него в неопределенную даль опасность телесной

смерти.

Трансформа будет сразу же, конечно, замечена людьми, но ни

ее смысл, ни ее механизм постичь никому не удастся. Внешний

человеческий облик преображенного останется почти прежним, но

невыразимая жуть начнет излучаться от него ко всем, кто его

увидит даже на расстоянии. Прикоснувшийся к карроху человек

будет поражаем как бы электрическим разрядом. Правда,

непобедимая гипнотическая сила привлечет к нему многих женщин,

и те из них, которыми это существо будет обладать, несколько

умеряя убийственную силу своего прикосновения, будут воистине

неисчислимы. Но позднее он перестанет в этом ограничивать себя,

и каждая его наложница станет расплачиваться жизнью за

несколько секунд наслаждения. Ни для кинжала, ни для яда, ни