Даниил Андреев

Роза мира (часть 4)

напоминаю еще раз об основных задачах Розы Мира:

воспитание человека облагороженного образа; водворение

всеобщего материального достатка; помощь развитию в

человечестве высших способностей и светлых творческих начал;

консолидация усилий со всеми учениями светлой направленности;

преобразование планеты в сад, а Всемирной федерации государств

- в Братство.

Есть среди этих задач одна, к разрешению которой Роза Мира

сможет приступить еще задолго до своего прихода к универсальной

власти: воспитание человека облагороженного образа. Потому что

для заложения основ этой новой, наиболее одухотворенной

педагогики, не будет еще требоваться всемирного контроля над

всеми школами земного шара. Новая педагогика сможет

формироваться в нескольких отдельных учебных заведениях,

находящихся в распоряжении Розы Мира. А такими учебными

заведениями она сможет располагать, даже пребывая еще на уровне

религиозно-благотворительной организации в условиях свобод,

нормальных для всякой, действительно демократической страны.

Опыт, накопленный в течение такого подготовительного периода,

впоследствии сможет быть перенесен на всеобщую воспитательную и

образовательную систему.

Когда мне случилось говорить о системе воспитания

коммунистического, я отмечал уже некоторые из самых

существенных ее достижений, хотя эти достижения были обкорнаны

и обесценены рядом воспитательно-идеологических подмен. К ним

относились воспитание воли и твердости, правдивости и чувства

товарищества, смелости и стойкости, жизнерадостности и

идейности. Конечно, и человек облагороженного образа будет

смелым и волевым. Но смелость и воля направятся в нем не на

борьбу какого-либо коллектива за гегемонию над остальными, а на

деятельность, имеющую в виду совершенствование сперва себя,

потом условий, в которых формируется другая личность, и,

наконец, не насильственное, а исполненное любовью

совершенствование других. Эта деятельность будет устремлена к

бескровному объединению человечества, к уменьшению страданий

всех живых существ, к возрастанию в человечестве общей суммы

любви и счастья и к доведению Энрофа нашей планеты до

возможного состояния гармонии между всем живым, что населяет

его.

Конечно, такой человек не сможет не обладать в полной мере

высокой правдивостью и чувством товарищества. Ложь может быть

оправдана лишь тогда, когда через ее посредство страдание

другого человека перекладывает на себя или отвращает от

кого-нибудь опасность. Но разглашение чужой тайны, выдача

товарища или донос, в какое благообразное одеяние он ни был бы

облечен, останутся в глазах такого человека постыднейшим из

предательств.

Не может быть чужда такой душе и жизнерадостность. Но эта

жизнерадостность не вырождается в нарочитый оптимизм,

избегающий всего, что намекает на теневые стороны жизни, на

скорбь и угрюмость некоторых иных миров или на опасности

грядущего. Явления жизни и культуры будут вызывать к себе

отношение в зависимости не от того, на оптимистические или

пессимистические выводы они наталкивают, а от того, сужают или

расширяют они диапазон личности, возвышают или снижают уровень

души, содействуют в конечном счете свободе и любви или же

ненависти и порабощению. Такая натура достаточно мужественна,

чтобы смотреть любым чудовищам в глаза, и достаточно развита

духовно, чтобы любить жизнь не только такой, какова она теперь

и здесь, но и такой, каковой она предощущается в мирах

восходящего ряда или в будущем просветленном Энрофе.

Воспитание способности вносить во всякий труд творческое

начало останется одним из краеугольных камней педагогики. Если

потребность в творческом труде не станет неотъемлемым свойством

личности, то в условиях общего достатка и прогрессирующего

сокращения рабочего дня человеку будет грозить пресыщение,

опустошение, паралич духа. Но следует быть готовым к тому, что

представление о пользе и оправданности того или иного вида

труда, о его месте в иерархии творчеств претерпит значительные

изменения. Труд, хотя бы и творческий, направленный на

умножение страданий живых существ, - будь то изобретение

смертоносных средств, или печатание развращающих книг, или