Даниил Андреев

Роза Мира (Часть 1)

развития ее на

протяжении жизни не получилось бы, вероятно, совсем, если бы

некоторые силы, действуя навстречу нашим усилиям, не брали бы

на себя огромный труд развития в нас соответствующих органов

восприятия. Однако кажется весьма правдоподобным, что для

возникновения процесса метаисторического познания необходимо,

кроме врожденных свойств и деятельной помощи Провиденциальных

сил, и кое-что приобретенное нами самими, например - наличие

пусть скромного, но безусловного запаса положительных

исторических сведений. Для человека совершенно невежественного,

никак не переживающего своей связи с историческим потоком

явлений, живи он в австралийской пустыне или в дебрях

современного города-гиганта, метаисторический метод познания

закрыт. Участием в накоплении вот этого именно запаса

исторических сведений и ограничивается пока роль научного

фактора в разбираемом психологическом процессе, точнее - в

подготовке к этому процессу. Самый же процесс, по крайней мере,

тот его вариант, который мне знаком, не имеет к научным формам

познания ни малейшего отношения. Повторяю это и подчеркиваю.

Состоит он из трех последовательных стадий.

Первая стадия заключается в мгновенном внутреннем акте,

совершающемся без участия воли субъекта и, казалось бы, без

видимой предварительной подготовки, хотя, конечно, в

действительности такая подготовка, только протекающая за

порогом сознания, должна иметь место.

Содержанием этого акта является молниеносное, но

охватывающее огромные полосы исторического времени переживание

нерасчленимой ни на какие понятия и невыразимой ни в каких

словах сути больших исторических феноменов. Формой же такого

акта оказывается сверх меры насыщенная динамически кипящими

образами минута или час, когда личность ощущает себя как тот,

кто после долгого пребывания в тихой и темной комнате был бы

вдруг поставлен под открытое небо в разгар бури - вызывающей

ужас своей грандиозностью и мощью, почти ослепляющей и в то же

время переполняющей чувством захватывающего блаженства. О такой

полноте жизни, о самой возможности такой полноты, личность

раньше не имела никакого представления. Синтетически

охватываются единовременно целые эпохи, целый - если можно так

выразиться - метаисторический космос этих эпох с великими,

борющимися в нем началами. Ошибочно было бы предполагать, что

эти образы имеют непременно зрительную форму. Нет, зрительный

элемент включается в них, как, может быть, и звуковой, но сами

они так же относятся к этим элементам, как, например, океан

относится к водороду, входящему в состав его воды. Дать

представление об этом переживании крайне трудно за отсутствием

сколько-нибудь точных аналогий с чем-либо другим, более

известным.

Переживание это оказывает потрясающее действие на весь

душевный состав. Содержание его столь превосходит все, что

находилось раньше в круге сознания личности, что оно будет

много лет питать собою душевный мир пережившего. Оно станет его

драгоценнейшим внутренним достоянием.

Такова первая стадия метаисторического познания. Мне

кажется допустимым назвать ее метаисторическим озарением*.

=================================================

* Такая характеристика, однако, не должна быть воспринята

как попытка предрешить заранее в положительном смысле оценку

объективной значимости описанного психологического явления. Об

этом речь впереди.

=================================================

Результат озарения продолжает храниться в душевной

глубине, храниться не как воспоминание, а как нечто живое и

живущее. Оттуда постепенно, годами, поднимаются в круг сознания

отдельные образы, идеи, целые концепции, но еще больше остается

их в глубине, и переживший знает, что никакая концепция никогда

не сможет охватить и исчерпать этого приоткрывшегося ему

космоса метаистории. Эти-то образы и идеи становятся объектом

второй стадии процесса.

Вторая стадия не обладает тем моментальным характером, как

первая: она представляет собою некоторую цепь состояний - цепь,

пронизывающую недели и месяцы и проявляющуюся почти ежедневно.

Это есть внутреннее созерцание, напряженное вживание,

сосредоточенное вглядывание - иногда радостное, иногда

мучительное - в исторические образы, но не замкнутые в самих