Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том II (Часть 3)

совет 33-й ступени утвержденного древнего обряда.

Не знаю, кем мог быть этот граф. Я знаю одного французского генерала графа

де Тилли, но тот жил не в Мадриде, а в Сеговии и, думаю, никогда не был

франкмасоном.

VI. В продолжении говорится о том, что во французском лагере в Оренсе

(королевство Галисия) 28 декабря 1808 года образовался франкмасонский орден

рыцарей и дам под названием Филокорейтас, что значит Любители танца, в

подтверждение чего автор ссылается на Историю основания великой французской

ложи {Historia de lafundadyn del Gran Oriente de Francia.}.

VII. Знакомство с указанными документами и книгами из архивов

подвигнуло меня на написание для Королевской Академии истории научного

рассуждения (одобренного впоследствии этим столь уважаемым ученым собранием)

под названием Памятная записка о мнении испанского народа относительно

установления инквизиции. Королевская Академия истории опубликовала этот плод

моих стараний в серии своих Памятных записок и отдельно, в одном томе

испанского четырехтомника.

VIII. Эти же самые документы, хранящиеся у меня с 1789 года и

присланные впоследствии из Вальядолида и других городов, позволили мне

опубликовать позднее, в 1812 и 1813 годах, два тома из испанского

восьмитомника под общим названием Анналы инквизиции с точной хронологией

событий начиная от 1477 года, в котором родилась идея о создании инквизиции

в Кастилии, и до 1530 года включительно. Я не опубликовал продолжения, так

как был вынужден покинуть Испанию.

IX. В том же самом 1812 году, 22 февраля, всеобщие кортесы со своей

стороны отменили трибунал святой инквизиции, возвращая тем самым управление

церковными судами в руки епископов, а управление светскими королевскими

судами - мирским судьям. Так что отныне судебные разбирательства против

еретиков должны были вестись согласно правилам доинквизиционного суда и

другим законам, принятым по этому случаю. Для лучшего понимания и более

легкого принятия этой меры они пустили в хождение по королевству некий

Манифест, в котором отчасти объясняли населению мотивы своих действий.

X. Этой отмене предшествовали пространные обсуждения с трибун,

произносилось много пышных и глубокомысленных речей, а свобода печати

позволила опубликовать документы как за, так и против инквизиции. Ее

сторонники не пренебрегали никакими средствами: за недостатком веских

доводов они использовали оскорбления, сатиру, иронию, сарказм, насмешку,

издевку, клевету и так далее - все, чтобы опорочить тех, кто старался

вывести народ из заблуждения.

XI. Зная, что значило в Испании назвать человека новомодным философом,

неверующим, еретиком или плохим католиком, они вооружились и этим черным

оружием, порицаемым как клевета в законе Божием, ревнителями которого они

себя выставляли. Так, они называли неблагочестивыми, безбожниками и врагами

Церкви многих мужей, известных чистотой своей веры и благочестием в помыслах

и деяниях.

XII. Они измышляли факты, противоречащие исторической истине и никогда

не имевшие место в истории инквизиции, пытаясь доказать, что якобы сама

инквизиция и ее судьи многое сделали на пользу несчастных архиепископов

Талаверы, Каррансы и Палафокса, св. Игнасио и св. Терезы, досточтимого Хуана

де Авилы и других безвинно преследуемых. Они называли противников инквизиции

виновниками всех грядущих на Испанию бедствий и видели их источник в

отсутствии трибунала, преследующего еретиков.

XIII. Они пытались убедить, что современная философия безбожников,

несмотря на радение епископов и их викариев, затмит веру, ибо все

французские книги писались в соблазнительной манере, увлекающей многих

невежд и людей, мало сведущих в богословии. В этих книгах непомерно

возвеличивался природный ум человека, велись рассуждения о способностях его

восприятия, астрономических и физических наблюдениях, - обо всем том, что

противно духу безропотной покорности текстам Священного Писания, догмам

католической Церкви, толкованиям святых отцов и поучениям великих теологов

христианства всех времен и народов.

XIV. Наконец, сколько бы ни рассуждали о пользе инквизиции (в Кадисе

даже была опубликована полемика по этому вопросу, с которой можно

ознакомиться), разум все-таки восторжествовал; и не потому, что большинство