Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том II (Часть 3)

в пользу церковной

власти, предоставляя монарху распоряжение всеми церковными доходами.

Благодаря этому многие юрисконсульты усвоили учение, противоположное

ультрамонтанским принципам и благоприятствующее правам монарха, учение,

которое сто лет тому назад не поколебались бы назвать еретическим. Тогда

увидали, что в Риме поддерживается мнение Галилея [160], преданное вместе с

его автором анафеме инквизицией столетием раньше, подобно тому, как теперь

можно увидеть, что сам св. Августин допускает существование антиподов [161]

со времени открытия Америки без боязни нарушить уважение к Священному

Писанию.

VI. Эти счастливые перемены были великим благом для человечества,

потому что инквизиторы, а следовательно, и все второстепенные служащие

святого трибунала начали замечать, что чрезмерная ревность к чистоте

католической религии рискует принять ошибочные мнения за истинные. Уже

учение Маканаса перестало быть предметом соблазна для умов; уже спокойно

выслушивали все написанное по поводу жалоб на насилие, без опасения анафемы,

ежегодно выпускаемой папою в булле На вечери Господней ('In coena Domini');

уже не устрашали толки о том, что скоро в Испании будут пользоваться правом

апелляции против злоупотреблений, правом, которое, как было известно,

действовало во Франции, потому что оно почти не отличалось от того права,

которым пользовались испанцы против насилия посредством действия от имени

церковных судей. Этот быстрый поворот, запечатлевшийся во взглядах, не

замедлил показать, как несправедливо и жестоко было осуждение Мура, Сесо

Себальоса, Сальгадо, Рамоса дель Мансано и стольких других испанских

юрисконсультов прошлого столетия, и внушил больше осмотрительности

инквизиторам в подобных случаях, если бы таковые представились; они

заставляли бы их опасаться немилости двора, который назначал пребенды и

бенефиции. Я признаюсь, однако, что, несмотря на все это, на дона Бенито де

Фейхоо поступил донос в святой трибунал как на подозреваемого в неверии, как

я рассказывал об этом в главе XXV, в статье об этом знаменитом испанце.

VII. Действие новых идей и совершившихся перемен в мнениях особенно

дает себя знать в уменьшении числа процессов по делу об иудаизме и,

следовательно, числа аутодафе, так как во все царствование Фердинанда VI не

только не было ни одного общего аутодафе, но и частные казни этого рода

стали очень редки. Большое количество евреев, которые были переданы в руки

светской власти или подверглись епитимьям при Филиппе V, после казней,

совершенных над представителями этой нации в царствования Филиппа III,

Филиппа IV, Карла II и Филиппа V, явилось причиной того, что впоследствии не

было открыто почти ни одного иудея. На протяжении пяти или шести лет едва

справляли одно публичное аутодафе, да и на нем появлялись только

богохульники, двоеженцы и мнимые чародеи.

VIII. Факты, о которых я только что говорил, совершившийся переворот в

идеях, который постепенно приобрел новые силы, знания, накоплявшиеся

вследствие указанных обстоятельств людьми, призванными к должности

инквизиторов, имели столь любопытный результат, что число жертв при

Фердинанде VI нисколько не соразмерно с числом людей, осужденных в течение

предшествующего царствования. Я не думаю, чтобы при этом государе было более

тридцати четырех аутодафе, более десяти сожженных живьем и более ста

семидесяти епитимийцев. Первые принадлежали к иудействующим рецидивистам, а

остальные были подвергнуты епитимьям за проступки того свойства, о которых я

говорил несколько выше; среди этих жертв я не нахожу ни одной, история

которой могла бы заинтересовать читателя.

IX. Янсенизм и франкмасонство занимали инквизиторов в царствование

Фердинанда VI, иезуиты обозначили именем янсенистов тех, которые не

следовали мнению Молины относительно благодати и свободной воли, и даже

канонистов, которые ставили каноны и соборы первых восьми веков Церкви выше

папских булл. Между тем их противники дали им и их приверженцам имя

пелагиан. Ненависть, которую питали друг к другу обе эти партии, доводила их

до взаимного обвинения в защите тезисов ошибочных, ложных, неприличных,

ведущих к заблуждению, благоприятствующих ереси и даже еретических. Но