Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том II (Часть 2)

возгордятся и

будут еще более упорствовать в своих мнениях, которые так противоречат тому,

что следует думать о святом престоле; теперь они скажут, будто король лишь

внешним образом представляется верующим и подчиняет свою веру личным целям;

если бы его вера была настоящей, он не питал бы недоверия к Его

Святейшеству.

XVIII. Ему открыли по секрету, что настоящий план людей, ведущих это

дело, состоит в том, чтобы никогда его не решить; будучи убеждены, как они

стараются уверить, в виновности архиепископа, они считают меньшим злом

уморить его в тюрьме, чем видеть, как на Испанию падет позор иметь своим

примасом объявленного еретиком.

XIX. Далее защитник говорил в письме, что такие приемы являются крайне

неправильными и наводят на мысль, будто виновники несправедливости

растрачивают в свою пользу доходы архиепископства, как они и делают в

действительности, причем никто не требует у них отчета, кроме того, подобный

план равен осуждению, так как все поверят, что архиепископ безусловно должен

быть еретиком, раз инквизиторы его не судят; что это 'оскорбит честь Вашего

Величества, потому что будут говорить, будто вы мягко обращаетесь с

еретиками высокого положения, между тем как казните тех, звание которых не

может вам импонировать'.

XX. 'Наконец, - говорит Альпискуэта, - мы, защитники этой святой

личности, считаем законными все пункты, которые он представил, и подписали

их как таковые; лично я уверен, что он не только будет в Риме объявлен

невинным, но и получит там больше почестей, чем кто-либо другой; это отличие

прославит Ваше Величество, так как вся вселенная узнает, каково то лицо,

которое вы столь возвеличили... Итак, я подвожу итог, христианнейший король,

мой государь, и заканчиваю, говоря, что советующие и желающие, чтобы этот

важный процесс разбирался в Испании, быть может, имеют много усердия, но не

имеют правильного суждения; поэтому важно, чтобы Ваше Величество приняли

достойное решение, отобрали это знаменитое дело из рук людей, увлеченных

своими страстями, и передали его тому единственному, который должен его

решить; докажите, что ваше правосудие взвешивает на одних и тех же весах

великих и малых и таким образом действий внушает почтение

недоброжелательству, старающемуся своими донесениями омрачить славу вашего

имени, которую я молю Бога умножить навсегда на небе и на земле. Аминь'.

XXI. Мартин д'Альпискуэта, несомненно, был человеком очень ученым и

говорил великие истины королю. Но он не знал характера государя, так как его

письмо к папе от 15 апреля доказывает, что он стал так же несправедлив, как

и судьи, и, может быть, даже больше. Будучи убежден, что Карранса

действительно еретик, Филипп II возгордился собой, демонстрируя всему свету,

что если он сумел вознаградить заслуги высшим саном в Испании, то он

способен и карать преступление даже тех своих сановников, которых наиболее

возвысил.

XXII. Вследствие этого государь решил послать кого-нибудь в Рим, чтобы

испросить у папы разрешение судить Каррансу в Испании. Для этого поручения

он избрал дона Родриго де Кастро, члена совета инквизиции, которому он

передал 24 ноября 1564 года инструкции, утвержденные на пленарном заседании

совета, и другие, тайные, без даты, подписанные его собственной рукой, а

также шифрованный алфавит для тайной переписки Кастро с королем; король

отдал также приказ дону Гарсии Толедскому, начальнику испанских галер,

обязывая его помочь Кастро переправить в Италию вверительные грамоты папе и

письмо, относящееся к цели его путешествия. Он имел при себе также письма к

кардиналам Пачеко, Борромео, Вители, Медичи, Мантуи, Альтана, Гонсаго,

Морона, Св. Климента, Триента, Аосты, Св. Марии Арачели, Лесиса, Арагона и

Амулио, а также к послу дону Луису де Рекесенси-Суньиге, великому командору

Кастилии.

XXIII. Предвидя события, к которым могло подать повод это путешествие,

король передал своему посланнику письма к королю и королеве Франции, к

коннетаблю этого королевства, к дону Франсиско д'Алаве, своему послу в

Париже, к дону Гомесу Суаресу де Фигеросу, своему послу в Генуе, к герцогу

д'Алкале, вице-королю Неаполя, к дону Габриэлю де Кауве, губернатору Милана,

к великому герцогу Тосканскому [101] и к князю Марко Антонио Колонне [102].