Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том II (Часть 2)

десять иудействующих, восемь плутов,

которые были названы колдунами, три двоеженца, три богохульника, одна

женщина-лицемерка, один бродяга, выдававший себя за служителя инквизиции, и

две статуи. Наказание, которому подвергли евреев, мне кажется совершенно

новым, и я ничего подобного не встречал ни в одном другом процессе. Им

пригвоздили по -одной руке к поперечной балке деревянного креста; в таком

состоянии они выслушали среди аутодафе отчет о своем процессе и приговор,

осуждавший их на пожизненное тюремное заключение в санбенито за то, что они

волочили образа Иисуса и Марии, которых осыпали богохульствами. Святоша,

появившаяся на том же аутодафе, известная под именем Лоренсы, была из города

Симанкаса. Ее преступление не отличалось от многих подобных. Она выдумывала

видения дьявола, Иисуса Христа, Марии и бесчисленные количества откровений.

Но в сущности она была женщиной, предавшейся распутству и не помышлявшей,

что она оскорбляет Бога своими разнузданными наклонностями.

IX. Я укажу, как на еще более прославившуюся, в вальядолидском

трибунале святошу, монахиню из обители Св. Клары в Каррион-де-лос-Кондес, по

имени Луиса де ла Ассенсион. Г-н Лавалле в своей Истории инквизиции,

напечатанной в Париже в 1809 году, говорил о кусках креста, принадлежавшего

этой женщине. Этот автор (прибавивший только некоторые новые ошибки к тому,

что опубликовали по этому поводу за два последних столетия Марсолье [145] и

другие писатели) утверждает, что этот крест был одним из тех, которые

инквизиторы возлагали на шею осужденных. Автор ошибается: такой обычай

никогда не был известен инквизиции. Крест, о котором идет речь, принадлежал

монахине. Что касается надписи на нем, г-н Лавалле плохо истолковал

фрагменты. Я видел один из этих крестов целиком. На верхней части стоят

буквы I.N.R.I. - инициалы слов Iesus Nazarenus Rex Iudaeorum (Иисус Назарей

Царь Иудейский); у подножия - другие слова, которые я перевожу: 'Иисус,

Пресвятая Мария, зачатая без первородного греха. Сестра Луиса де ла

Ассенсион, недостойная раба сладчайшего Иисуса'. Эта монахиня раздавала

подобные кресты всем поверившим в ее святость и приходившим поручить себя ее

молитвам в своих духовных или телесных нуждах. Таким способом она

удовлетворяла желание людей, которые ее посещали, и хотели унести с собой

какую-нибудь принадлежавшую ей вещь. Надпись на кресте была помещена

случайно и без всякого особенного намерения. Принужденная несколько раз

отдать крест, она соглашалась на это, но непременно делала другой для

собственного употребления под предлогом, что надпись беспрестанно напоминает

ей обеты преуспеяния в совершенстве и постоянства в послушании Иисусу

Христу. Раз она дала такой крест, у нее стали просить еще, и она их раздала

в большом числе. Желание получить от нее крест стало настолько всеобщим, что

решили их делать очень много; это и послужило поводом и предметом процесса.

Инквизиция велела отобрать все кресты, какие можно было отыскать; несколько

таких крестов было в Вальядолиде и Мадриде.

X. Не надо, однако, путать сестру Луису де ла Ассенсион с такими

лицемерками и ханжами, как Мария де ла Консенси-он в Мадриде, сестра Лоренса

из Симанкаса, Магдалина де ла Крус в Кордове и подобные им. С большим

основанием можно сравнить ее со святошей из Пиедранты и с несколькими

другими, жизнь коих была чиста, невинна, религиозна и нелицемерна, и

рассматривать возникшие на ее счет подозрения как результат ее иллюзий или

ее чистосердечия в духовной жизни. Известная добродетель Луисы (кроме ее

тщеславия) была признана монахинями Св. Клары в Каррионе и не только

жителями этого города, но и жителями округ?. Слава погубила ее: люди

расположены скорее подозревать притворство и лицемерие, чем верить в

святость. Есть памятные записки, которые вопреки процессу вальядолидской

инквизиции против Луисы де ла Ассенсион уверяют, что эта монахиня была

образцом святости и стала жертвою чрезмерного усердия одних и недостатка

рассудительности других. Если предположить, что ее иллюзия была реальна, ее

нельзя упрекать ни в недобросовестности, ни в преступном намерении.

XI. 23 января 1639 года в Лиме, столице Перу, на общем аутодафе было

семьдесят два осужденных. Из них трое были осуждены за то, что облегчали