Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том II (Часть 1)

верования, что отзывы, полученные на его

труд, квалифицировали его как содержащий ересь и тезисы, разжигающие ересь,

клонящиеся к ереси и могущие ее породить. Вследствие этого Карранса выехал

из Вальядолида, неспокойный насчет своей участи, хотя никому ничего не

сказывал. Чтобы дать понятие о его душевном состоянии, я скажу, что 16

сентября он послал королю и папе доклад обо всем, что произошло между ним и

главным инквизитором, и умолял их о покровительстве. Впоследствии в его

бумагах нашли черновики этого рапорта и сопровождавших его писем.

X. 20 сентября Карранса прибыл в Юст в Эстремадуре. Легко представить

себе, что щемящие душу размышления, поглощавшие его, сделали его

осмотрительным в выражениях в присутствии Карла V, когда он беседовал с ним,

чтобы оживить его надежду и утешить его в последние минуты. Невероятно,

чтобы он прибег к такому способу выражения, на который донес брат Хуан де

Регла, его соперник, и не прибавил ничего ограничивающего абсолютный смысл

сказанного, который хотел придать его словам доносчик. 5 октября он снова

писал королю по случаю смерти императора. Он не забыл также написать Руи

Гомесу де Сильве, принцу Эволи и дому Антонио Толедскому, великому приору

ордена св. Иоанна, которые пользовались уважением монарха и с которыми он

был связан дружбой, особенно с домом Антонио. Последний всегда старался быть

ему полезным, как можно видеть из переписки, которую он поддерживал до

ареста Каррансы. Эта переписка была найдена в бумагах архиепископа. Там были

также письма кардинала Караффы, Фриаса, епископа Овиедо и многих других лиц,

живших в Риме и желавших оказать ему услугу. Папский нунций в Испании дал

уже отчет римской курии о происшедшем, и там стали думать, что главный

инквизитор действует заодно с королем. Поэтому, несмотря на уважение Павла

IV к Каррансе, он не вмешивался в это дело, пока не убедился окончательно в

том, что об этом следует подумать.

XI. Филипп II, пребывавший тогда в Брюсселе, был мало способен

остановить течение процесса, предпринятого инквизиторами по делу веры. Он

удовлетворился обещанием Каррансе своего покровительства, насколько оно

согласно с католической религией. Удовлетворение просьбы Каррансы быть

выслушанным до осуждения катехизиса являлось одной из милостей, которую

можно было ему даровать. Но большим препятствием, по-видимому, стали

показания свидетелей насчет его личного верования. Дом Фернандо Вальдес

говорил об этом с принцессой Хуанной, правительницей Испании; он представил

ей результаты свидетельских показаний в желательном ему освещении; читанные

без обсуждения, притом человеком, настроенным недоброжелательно, эти

показания представляли архиепископа действительным еретиком. Принцесса

сообщила все королю, своему брату. Монарх, от природы подозрительный,

осведомленный о том, что главный инквизитор питает вражду к Каррансе (как он

сам об этом говорил дому Антонио Толедскому), принял решение, столь обычное

для трусов, - ничего не делать и выжидать, пока время все выяснит. Неправда,

что Филипп раскаивался в назначении дома Бартоломее на должность толедского

архиепископа. Доказательство этого имеется в судопроизводстве. Он был

благосклонно расположен к архиепископу, пока Вальдес и члены совета

инквизиции не уверили его, что Карранса являлся под покровом лицемерия

тайным еретиком. Абсолютная вялость характера этого государя и страшная и

упорная деятельность Вальдеса были причиною несчастий толедского

архиепископа.

XII. Последний решил, что следует покориться, чтобы избежать бесчестия.

Не дожидаясь ответов из Брюсселя и Рима, он 21 сентября 1558 года послал

дону Санчо Лопесу де Оталоре, члену совета инквизиции, просьбу, в которой он

соглашался, чтобы его Толкование на Катехизис поместили в Индекс, только не

называя автора; кроме того, он желал, чтобы это запрещение не простиралось

за пределы Испании; при этом он ссылался как на довод на то, что этот труд

написан по-испански. Он надеялся этим путем сохранить репутацию

католического автора, единственную славу, которой он дорожил. 21 и 25 ноября

он послал новые письма главному инквизитору, дону Хуану де Беге,

председателю совета Кастилии, и дону Гарсии Толедскому, гувернеру принца