Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том II (Часть 1)

после того, как

они донесли на своего духовника, хотя бы по подозрению; при этом они не

боялись скомпрометировать честь, свободу и благосостояние своего ближнего.

Почти всегда эти показания не имеют никакого твердого основания и

заслуживают только подозрения; поводом к ним служит дурной смысл, который

эти кающиеся придали словам своих духовников. Если бы священники,

исповедующие монахинь, видели бумаги святой инквизиции, они бы очень скоро

приобрели отвращение к служению, которое иногда исполняют с таким

удовольствием, не ведая угрожающей им опасности. К счастью, инквизиторы

ближайшего к нам времени были уверены, что не следует придавать никакого

значения показанию монахини, если оно не представляет собой определенно

непристойного предложения или достоверных и неопровержимых фактов. В Испании

эти попытки затруднительны из-за формы и расположения исповедален в женских

монастырях; их помещают на виду у людей, посещающих церкви; духовник и

кающаяся отделены стеной, открытой на уровне головы сидящего или стоящего на

коленях, и это отверстие закрыто металлическим листом со щелями шириною в

большой палец. Что касается плана какого-либо преступного предприятия,

который кающаяся и священник могли бы составить в монастыре, то все знают,

насколько трудно было бы его осуществление вследствие той особой

тщательности, с которою следят за входом в монастырь несколько пожилых

привратниц, строгих и почтенных, против которых невозможно было бы иметь

хотя бы малейшее подозрение; точно так же мешают участникам подобных затей

высота стен, окружающих монастырь, сад и внутренний двор, огромные железные

перекладины на окнах келий и большое число других мер предосторожности,

принятых настоятельницами монастырей, которым нельзя отказать в том, что они

с огромным усердием поддерживают честь религии и монастырской жизни.

Любители скандальных анекдотов не пропускают случая рассказывать истории про

монахов и монахинь и воображают, что очень занимают своих слушателей.

Разумеется, есть несколько пикантных и подлинных случаев; тем не менее я не

боюсь смело утверждать, что подобные факты были чрезвычайно редки и что

можно привести лишь два или три случая в течение столетия. Когда речь идет о

деле, имеющем довольно серьезные последствия, недостойно справедливости

беспристрастного читателя смешивать историческую правду с эпизодом романа

или новеллы.

XVIII. Священники, сознающиеся в факте развращения, обыкновенно

прибавляют, что никакое ложное верование не примешивалось к их покушению;

что они были увлечены чрезвычайной склонностью к данной особе, силою

страсти, которой слабость и немощь человеческой природы не могли

сопротивляться, но что они никогда не сомневались, что их грех очень велик.

Эта исповедь обыкновенно правдива; однако, если доносчицы передают

какое-нибудь выражение, свидетельствующее о том, как священник пробовал

убедить их, что поступок, который он хотел совершить, вовсе не грех или

только легкий грех, тогда можно, по учению глав инквизиции, его подвергнуть

пытке по вопросу о намерении и веровании. Между тем я не видел и не читал

ничего доказывающего, что придворная инквизиция применила пытку к

какому-либо духовнику или чтобы эта мера была употреблена в каком-либо

другом трибунале в течение второй половины восемнадцатого столетия, ибо

просвещение, несомненно, начало проникать в самую глубь святой инквизиции,

несмотря на ее суровую систему.

XIX. Когда дело готово к рассмотрению, испанские инквизиторы между

прочим приказывают, чтобы духовник произнес отречение в легкой степени от

ереси, состоящей в том, что будто не следует смотреть как на смертный грех

на всякую попытку склонения к бесчестным поступкам во время исповеди или при

других обстоятельствах, изложенных в указе. Римская главная инквизиция

заставляет делать отречение в сильной степени. Здесь впервые мы находим

испанскую инквизицию более умеренной, чем какая-либо другая. Правда, следует

сознаться, что справедливость на ее стороне, потому что нет, быть может,

почти ни одного священника-совратителя, который бы не следовал в этом случае

побуждению своей страсти, не имея возможности удовлетворить ее иначе из-за

недостатка денег и отсутствия подходящего случая, так как очень редко