Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том I (Часть 1)

свое царство на земле разрушением

идолопоклонства, и уверял их, что победа, одержанная ими над маврами,

являлась наградою за их любовь к чистоте веры и что в настоящих условиях им

предстоят не менее славные успехи. Папа прибавлял, что дурное поведение

Кристовала Гальвеса, инквизитора Валенсии, известно всем, что его

бесстыдство и его нечестие заслуживают примерного наказания; однако он

удовольствовался лишением его должности, поручая Фердинанду и Изабелле

назначить ему преемника, которому он с момента его назначения дарует

юрисдикцию и необходимые полномочия.

XII. Что касается инквизитора Гальвеса, то Сурита рассказывает в своей

Летописи Арагона, что Фердинанд написал уже папе 20 мая того же года через

своего посла в Риме дона Гонсало Бетета на него жалобу и просьбу о лишении

его должности. Таким образом оба государя были осведомлены в то же время о

намерениях папы по отношению к инквизитору. Что думать о таком человеке, как

Гальвес, когда видишь, что его называют нечестивым те самые лица, которые

одобряют жестокость порученной ему обязанности?

XIII. Второе папское бреве датировано 25 мая. Оно было адресовано

архиепископу Севильи Манрике, которого Его Святейшество назначил

апелляционным судьей по делам испанской инквизиции. Это бреве предлагало ему

просить Фердинанда и Изабеллу одобрить отставку Гальвеса. Это доказывает

старание Сикста IV щадить расположение обоих государей. В этой политике папы

нет ничего такого, что могло бы нас поразить. Ввиду того, что он был

заинтересован в удаче дела инквизиции в Испании и Сицилии и предвидел не без

основания, что оно явится для него обильным источником богатств, он и

применял крайнюю осторожность по отношению к королю и королеве, чтобы

сохранить свой авторитет.

XIV. Третьим бреве, адресованным дому Альфонсо де Фонсеке, архиепископу

Сант-Яго, папа указывал этому прелату, что в интересах успешной деятельности

инквизиции и во избежание всякого рода жалоб следовало бы всякому епископу,

происходящему от предков евреев, воздерживаться от обязанностей судьи в

процессах, касающихся веры, которые будут предприняты в его епархии, и

назначать епархиальным инквизитором своего главного официального наместника

и генерального викария, если они сами не подлежат вышеуказанному отводу. В

противном случае его выбор должен пасть на другое духовное лицо, против

которого не существует никакого повода для подобного отвода. Затем папа

поручал архиепископу сообщить это решение всем епископам церковной провинции

Кампостело, чтобы они с этим сообразовались в своих епархиях. Если же

кто-нибудь воспротивится этой мере, папа уполномочивает его самого назначить

епархиального инквизитора, которому он своим бреве давал необходимые

полномочия, чтобы епископ не мог воспользоваться своею властью назначить

другое лицо.

XV. Папа направил кардиналу архиепископу Толедо дому Педро Гонсалесу де

Мендосе четвертое бреве, предписывающее ему держаться того же поведения, как

с епископами, и относительно высших духовных лиц Толедо и Сарагосы. Можно

думать, что подобные же бреве были разосланы архиепископам Севильи и

Таррагоны, хотя история и не говорит ничего определенного об этом. Быть

может, покажется странным, что это поручение в части, касающейся епархии

Сарагосы, было дано кардиналу Мендосе; но надо знать, что архиепископством

этого города обладал тогда под названием пожизненного администратора

четырнадцатилетний мальчик дон Альфонсо Арагонский, внебрачный сын

Фердинанда.

XVI. Назначение дома Иньиго Манрике, архиепископа Севильи, на должность

апелляционного судьи казалось полезным, потому что оно препятствовало

жителям и деньгам Испании утекать из королевства. Поэтому римская курия

вскоре собралась сделать его недействительным. Она продолжала принимать

апелляции, с которыми к ней обращалось множество испанцев, как будто булла,

поставившая Манрике на должность, была уже объявлена потерявшей силу.

XVII. 2 августа этого года папа отправил другое послание, по

собственному побуждению для постоянного напоминания (motu proprio ad

perpetuam rei memoriam), которое доказывает одновременно несправедливость, с

какой велись дела инквизиции, а также и то, как мало можно было доверять