Всеслав Соло

Астральное тело - 2. Изида или врата Святилища (Ч

с какой-то неожиданной игривой

грустью произнесла Екатерина последние слова.

-- Так ли? -- улыбчиво спросил я.

-- О, Господи, конечно же не так, -- расхохоталась

Екатерина, -- ну разве я смогла бы пристроить твоего толстячка,

если бы не сама собой была. Остап Моисеевич, конечно же,

Магистр, шеф, так сказать, но повара-то мы.

-- Хорошо, что напомнила, Гришу-то покормить надо, я ведь

его желудок не ощущаю.

-- Да ему, наверно, целое ведро надо, -- обозленно

отозвалась Екатерина, -- ты там быстрее свои дела устраивай, а

то ведь он все сожрет.

-- Постараюсь, мне нужно пару ночей...

Когда мы вошли в квартиру Екатерины, мне показалось, что я

оказался в театральном лесу -- жилище ведьмы, другими словами я

бы не назвал это место, -- в прихожей ветвился целый

ботанический сад: всевозможные лианы, карликовые деревца и

яркий источник света, напоминающий солнце, и даже крохотный

импровизированный родничок.

Жила Екатерина в старом доме, потолок высокий -- метров

пять или шесть, да и сама прихожая довольно просторная, но

особенно мне бросился в глаза пол, видимо, он был выполнен на

заказ: похоже, что линолеум весьма ловко подражал земной

поверхности и был он покрыт искусственной травой.

Из прихожей, успел я заглянуть на кухню -- там все было

по-современному, как и положено, и поэтому это меня мало

привлекало.

Екатерина распахнула дверь в жилую комнату. В этой комнате

скрыто работал кондиционер. Лесной воздух обуял мое

воображение: здесь уже была настоящая земля на полу, а точнее

-- слой земли, и поверх этой земли настоящая лесная осыпь:

кое-где проглядывала самая настоящая травка, посредине комнаты

стояли три креслообразных пенька, стены были абсолютно черными,

но их чернота едва проглядывала сквозь заросли абсолютно сухих

деревьев, деревьев, которые коряво и уродливо ветвились повсюду

вдоль стен. Откуда шло освещение комнаты, я не понимал, будто

невидимая лунность присутствовала здесь.

Что-то щелкнуло, и этот довольно просторный клочок леса

(комната была метров двадцать пять, не меньше) словно

расширился еще больше, видимо, Екатерина включила магнитофонную

запись, потому что я оказался в ночной глубине леса,

наполненной ужасающими звуками.

Неожиданно, когда мы с Екатериной уселись на пеньки друг

подле друга, откуда-то из сухих зарослей свысока спланировала

какая-то птица, и она уселась на плечо Екатерины.

-- О, Филька, -- продолжая сидеть неподвижно, сказала

Екатерина, она почему-то грустно смотрела себе под ноги. И я, и

Екатерина сидели босиком, ибо ведьма, прежде чем запустить меня

в комнату, деловито распорядилась скинуть туфли и снять носки.

-- Хорошо у тебя, -- сказал я, стараясь как-то оборвать

укромное молчание Екатерины, -- послушай, а как же ты

подметаешь пол? -- нашелся я, потому что знал, что ни одна

хозяйка не умолчит об опыте ведения домашнего хозяйства.

-- Два-три раза в год я меняю землю и осыпь. Остап

Моисеевич привозит мне все это свежее на машине из леса. Сорить

я здесь не сорю, вот так и живу, Сережа...

Грусть Екатерины передалась и мне.

-- А где ты спишь? -- спросил я.

-- На пеньке, -- посмотрела на меня Екатерина и обалдело

юльнула глазками, словно ожила.

-- Пардон, а с мужчиной как же?

-- А у меня только один мужчина -- Остап Моисеевич. Это

его проблемы.

-- Ну а все-таки? -- не унимался я.

-- Да нормально я сплю, как и все люди, в постельке.

Хочешь заглянуть?

-- В постельку?

-- В спальню.

-- Ну давай посмотрим.

Мы поднялись с пеньков. Екатерина подошла к одному из

деревьев и потянула на себя один из его сучков, это оказалась

дверь в соседнюю комнату.

Я подошел и заглянул в нее -- стены здесь были обтянуты

белой материей от пола до потолка, зеркально чистый голубой

пол, деревянный стол в углу, на столе бог весть чего только не

навалено из магической атрибутики.

Одна стена была полностью шкафом с открытыми полками, на

которых лежало множество всевозможных трав и корней, у окна

располагалась кровать: широкая, застеленная ковровым

покрывалом.

-- Не беспокойся, -- сказал позади меня Екатерина, когда я

уже стоял посредине комнаты и оглядывался по сторонам, -- живу

я вполне цивилизованно: телевизор на кухне.