Всеслав Соло

Переодетые в чужие тела (Часть 1)

издевкой спросил

профессор, обращаясь к смотрящему на него теперь в упор молодому человеку.

-- Это же Миша, папа. Ты должен помнить его, -- сказала Юля.

-- А как же его можно забыть? -- ехидно проговорил профессор. -- Ну,

что ты стоишь. -- снова обратился он к молодому человеку. -- Скажи ей кто

ты, и кто я.

-- Ты... -- сказал молодой человек и выдержал небольшую паузу, чтобы

переглянуться с Юлей, и опять посмотрел на профессора. -- Ты -- Миша. А я --

профессор философии Василий Федорович Аршиинкин-Мертвяк, -- объявил молодой

человек.

-- Вы оба сумасшедшие! -- воскликнула в недоумении Юля. -- Миша! Ты

должен объяс-ниться! -- потребовала она. -- Папа. Ты... -- не договорила она

и заплакала.

-- Нет, Юленька. -- заботливо заговорил молодой человек. -- Я больше

всего боюсь сейчас, чтобы ты все это выдержала. Мы -- оба не сумасшедшие. Я

действительно твой отец, а там, за решеткой, ты видишь мое тело, в котором

теперь заточен -- настоящий Миша. Боже мой, что я говорю! -- воскликнул Миша

и снова обратился к Юле: -- я знаю, что ты прочла мой дневник... -- Юля

внимательно посмотрела ему в глаза, продолжая плакать, -- После смерти твоей

мамы, которую я очень любил, продолжаю любить и теперь, больше всего на

свете, я хотел быть только с тобой, Юленька. Вот, почему я решился на это.

-- Я не верю тебе! Замолчи же! Ты лжешь!.. Папа! -- неистово вскричала

Юля и бросилась к решетке.

-- Он говорит правду, -- подтвердил профессор, стоящий за решеткой. --

И в самом деле, замолчал бы ты, -- сказал он молодому человеку. -- Перестань

мучить свою дочь.

-- Миша, взломай же ты эту дверь в решетке, наконец! -- горячо

потребовала Юля, сотрясая дверь руками.

-- Там сейфский замок, Юленька. Нужен ключ, -- пояснил молодой человек.

-- Я знаю где он, -- решительно сказала Юля. -- Я сейчас. Я принесу

его. Подождите ме-ня, -- говорила она, уже выбегая из комнаты.

Послышались торопливо удаляющиеся звуки ее шагов.

Профессор и Миша остались вдвоем, один на один. Их разделяла только

решетка.

-- Понимаю, -- заговорил первым профессор, -- мне прощения нет.

-- Василий Федорович, -- сказал Миша, подходя к решетке, -- я здесь , я

заперт и стар вместо вас.

-- Мне очень больно, Миша.

-- Вы страшный, бесчеловечный человек, Аршиинкин-Мертвяк, неужели вам

все-таки может быть больно?

-- Да что ты знаешь о боли! Твою ущипнули гордыню -- не принимаешь

старика. Но подлинная боль и мучение, когда не болит и не мучается гордыня,

а страдает душа и сердце, этого ты еще никогда не испытывал! -- проговорил

на едином дыхании профессор.

-- Было... Было у меня и это, Василий Федорович. Я из детдома. И может

потому, как это не трудно, и могу понять вас сейчас. Сами себя судите, а я

не хочу и не стану. Да. Вначале, я откровенно отдался соблазну ненавидеть

вас, я и теперь, все-таки, еще сдерживаю себя, но... меня мучил вопрос --

зачем, для чего поступили вы так? И кажется, я начинаю на него отвечать.

Юля быстро спустилась на третий этаж и, пробежавшись по его коридору,

остановилась у дверей лаборатории в нерешительности.

Тут она вспомнила об отце и храбрость вселилась в нее. Смело Юля

открыла дверь в лабораторию: Вера все так же, бездыханно, продолжала лежать

на полу возле лавки, Юля отвернулась от нее.

Наощупь, она обнаружила торчащую связку ключей в замочной скважине с

внутренней сто-роны двери в лабораторию и, вытащив ключ из замка, зажала

связку в кулаке и стремительно побежала, не оборачиваясь, прочь.

Когда Алекс Маприй использовал главный генератор, чтобы отомстить

Ворбию, у Ворбия, находящегося запертым в туалетной комнате, закружилась

голова, он стал ощущать резкий запах лимона и, в конце концов, его сознание

и чувства вскоре полностью растворились в этом запахе.

Гермич приходил в себя, словно после силь-нейшего наркоза и первое, что

он стал осозна-вать и чувствовать как себя это резкий запах лимона.

Постепенно, запах лимона улетучивался, рассеивался, а сознание Гермича

становилось все отчетливее и наступил момент, что запах пропал, а Гермич,

словно проснулся, очнулся в теле, которое сразу же поторопился обрадовано

ощупать с ног до головы.

Ворбия больше не было -- это был Гермич.

Юля как раз пробегала мимо туалетной комнаты, в лабораторию за ключами,